72 метра. Книга прозы. Александр Покровский

с завидным вдохновением, другие принялись обхаживать медиков – ходили как очарованные и заглядывали им в глаза. Минут через пять они решили, что хватит облизывать, и приступили:

      – А может, мы отпилим где-нибудь там у него кусочек, а? Маленький такой, а? – голос их непрерывно зацветал мольбой. – Незаметненький такой, как вы считаете? Мы потом сами похороним. А может, у вас есть что-нибудь такое? Может, можно будет его полить чем-нибудь, растворить там чуть-чуть, а? Ему же все равно, как вы считаете?

      – Не знаем, – сказали медики, покачали головами и уехали, оставив на заводе Иванова до вечера. Вечером он должен был быть отправлен. И билеты были, – в общем, тоска.

      – Делай что хочешь, – сказал начальник завода начальнику цеха, – режь, ешь, но чтоб влез! Влез! Хочешь, сам ложись впереди и раздвигай! Хочешь – не ложись! Хочешь – мы тебя вместо него похороним. В общем, как хочешь!

      Начальник цеха хотел, он очень хотел; он до того обессилел оттого, что хотел, что был готов сам лечь и раздвигать.

      Но вдруг все обошлось. На флоте в конце концов все обходится, все получается, делается само собой, не надо только суетиться…

      В конце концов вышли пять решительных жлобов и под массу бодрых выражений в три минуты запихали атомника Иванова в дерево и в цинк, как тесто в банку. Попрыгали сверху и умяли. Заткнули аккуратно гвоздиком те места, которые повылезли, и запаяли. Делов-то.

      А в это время в нашем тылу добывалась машина. Списанный капитан метался одинокий и слепой от горя Он уже выяснил, что в эту минуту из восьмидесяти двух машин – тридцать два «газика», а остальные после целины не на ходу, а на ходу один самосвал, да и тот – мусорный.

      Заболевший от такой невезухи капитан был готов везти запаянного в цинк Иванова на мусорном самосвале.

      – Да вы что? – сказали в тылу и не дали самосвал.

      И все-таки он его довез, на попутках, щедро посыпая дорогу пол-литрами. На вокзал приехали за двадцать минут до отхода поезда.

      – Куда?! – рявкнула проводница и загородила проход.

      – У нас разрешение есть, – задуревшим с дороги голосом прошептал капитан; он всю дорогу в минус двадцать ехал сверху.

      – Назад! – не унималась проводница. – Я тебе дам «разрешение», а людей я куда дену?!

      Она вытолкнула капитана вместе с ящиком назад. Капитан, совершенно обессиленный белым безмолвием, вытащил собранные на Иванова деньги и, стыдно сказать, угостил проводницу четвертным.

      – Ну ладно – сжалилась она, – волоките, сейчас покажу куда.

      Гроб заволокли, куда показала. Не успели тронуться с места, как появился бригадир.

      – Где тут эти похоронщики? – бригадир смотрел так, будто заранее знал, кто где нагадил.

      – Ты, что ли? – ткнул он пальцем в капитана, и у капитана сразу же забился пульс. – Да? Документы давай.

      Капитану нельзя было волноваться. Пальцы его наконец достали документы.

      – Ну, так и знал, – вздохнул бригадир, – неправильно. На следующей слазь. Не забудь его прихватить. Проверю. Знаю я вас, был уже один