72 метра. Книга прозы. Александр Покровский

только СМР после обеда лег, он сразу перестал дышать. Через двадцать минут в дверь уже барабанили.

      – Открой, я же знаю, что ты здесь, хуже будет.

      За дверью слышалась возня. Два капитана первого ранга, командиры лодок, сидели на корточках и пытались подсмотреть в нашу замочную скважину. Через три листа газеты нас не очень-то и увидишь.

      – Ни хрена не видно, зелень пузатая, дырку заделали. Дежурный, тащи сюда все ключи, какие найдешь.

      Скоро за дверью послышалось звяканье и голос Мафии:

      – Так, так, так, вот, вот, вот, уже, уже, уже. Во-от сейчас достанем. Эй, может, сам выйдешь? Я ему матку оборву, глаз на жопу натяну.

      СМР чувствовал себя мышью в консервной банке: сейчас откроют и будут тыкать вилкой.

      – Вот, вот уже.

      Сердце замирало, пот выступал, тело каменело. СМР становился все более плоским.

      – Тащи топор, – не унывали открыватели. – Эй, ты, – шипели за дверью, – ты меня слышишь? Топор уже тащат.

      СМР молчал. Сердце стучало так, что могло выдать.

      – Ну, ломаем? – решали за дверью. – Тут делать нечего – два раза тюкнуть. Ты там каюту еще не обгадил? Смотри у меня. Да ладно, пусть живет. Дверь жалко. Эй, ты, хрен с бугра, ты меня слышишь? Ну, сука потная, считай, что тебе повезло.

      Возня стихла. У СМРа еще два часа не работали ни руки ни ноги.

      Я встретил Мафию через пять лет.

      – Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга.

      Он узнал меня:

      – А, это ты?

      – Неужели помните?

      – Я вас всех помню.

      И я рассказал ему эту историю. Мы еще долго стояли и смеялись.

      Он был уже старый, домашний, больной.

      Враги

      Зам сидел в кают-компании на обеде и жевал. У него жевало все: уши, глаза, ноздри, растопыренная челка, ну и рот, само собой. Неприступно и торжественно. Даже во время жевания он умудрялся сохранять выражение высокой себестоимости всей проделанной работы.

      Напротив него, на своем обычном месте сидел помощник командира по кличке «Поручик Ржевский» – грязная скотина, матерщинник и бабник.

      Зам старался не смотреть на помощника, особенно на его сальные волосы, губы и воротничок кремовой рубашки. Это не добавляло аппетита.

      Зам был фантастически, до неприличия брезглив. Следы вестового на стакане с чаем могли вызвать у него судороги.

      Помощник внимательно изучал лицо жующего зама сквозь полузакрытые веки. Они были старые враги.

      «Зам младше на три года и уже капитан третьего ранга. Им что – четыре года, и уже человек, а у нас – пять лет – и еще говно. Заму-у-уля. Великий наш. Рот закрыл – матчасть в исходное. Изрек – и в койку. X-х-хорек твой папа».

      Помощник подавил вздох и заковырял в тарелке. Его только что отодрали нещадно-площадно. Вот эта довольная рожа напротив: «Конспекты первоисточников… ваше полное отсутствие… порядок на камбузе… а ваш Атахаджаев опять в лагуне ноги мыл…» – и все при личном составе, курвеныш.

      Увы, помощника просто раздирало от желания нагадить заму. Он, правда, еще не знал как.

      Рядом из щели вылез огромный, жирны�