Незабудки. Виктор Улин

порол меня, сколько я себя осознаю.

      Порол абсолютно за все.

      И за дело – вроде разбитой чашки или чего-нибудь пролитого.

      И просто так, срывая злобу на жизнь.

      Кичась перед нами «образованностью», отец, вероятно, все же понимал свою недостаточность.

      И, желая самоутвердиться, намеревался сделать из меня свое подобие.

      Только более качественное.

      Отец хотел, чтобы я тоже стал служащим. Но не простым, как он – а обязательно начальником над другими.

      Честно говоря, я даже не вникал, кем именно хотел видеть меня отец. Помню лишь одно: он настаивал, чтобы я получил образование. В общем неважно какое. С его точки зрения, любое образование так или иначе позволяло выбиться в начальники и возвыситься над людьми.

      Наверное, с взрослой точки зрения он был прав. Образование давало некоторую ступень, с которой уже не спихнуть вниз. Она автоматически означала определенный до самой смерти уровень жизни.

      А я не хотел учиться для того, чтобы становиться начальником над кем-то.

      Я вообще не собирался служить. С моими талантами это оказалось бы такой же непозволительной расточительностью, как оклеивать стены деньгами вместо обоев.

      В моих намерениях было сделаться свободным художником.

      Каким именно, я еще тогда точно не решил. Но услышал сочетание слов, и оно мне понравилось.

      Отец приходил в ярость. И порол меня нещадно, надеясь, что выбьет из меня дурь и направит по своему пути.

      Несчастный ограниченный человек, он не понимал, что ремнем не выбивает, а вбивает еще глубже мое прирожденное упрямство.

      И желание идти к цели.

      Я всегда, с самого детства намечал себе цель и шел к ней упорно до конца.

      Отец порол, я плакал и кусал губы. Но сжимался еще сильнее. И знал: чем жестче он меня порет, тем несомненней я должен следовать своим путем.

      При всем при этом, как ни странно, внешне я был хорошим сыном.

      И исполнял свой сыновний долг куда более рьяно, нежели какой-нибудь зализанный папенькин любимчик.

      Как я уже сказал, выйдя на пенсию, отец начал свободное пьянство.

      Свободное, а не домашнее.

      Последнему он не встретил бы препятствий: кроткая мама, привыкшая угождать всему, восприняла бы как должное, стань он напиваться дома каждый день.

      Но, вероятно, наши рожи опротивели отцу настолько, что он не мог провести в своих стенах лишний вечер.

      Поэтому каждый день после обеда он начинал обход местных пивных заведений.

      Именно обход.

      Вероятно, будучи очень неуживчивым человеком, отец в принципе не сближался с людьми. Не имел друзей, не стал завсегдатаем ни в одной из конкретных забегаловок.

      А просто шел от одной к другой, проводя в каждой время, достаточное для вливания очередной порции спиртного.

      Зная географию нашего района и привычный маршрут отца, в определенный час я отправлялся за ним.

      Отец, этот ставящий себя в пример человек, не знал своей дозы и всегда напивался до такого состояния, что самостоятельно уже не мог даже подняться от стола.

      Найдя