Незабудки. Виктор Улин

был следить, чтобы люди не обижали друг друга. Но я не имел защиты даже от своего живодера отца.

      А если же бог в самом деле существовал, все видел, но не шевелил пальцем для моего спасения, считая эти унижения обязательными для меня – то тогда на черта и к каким псам мне требовался такой бог!

      Если богу было плевать на меня, то в равной степени и мне было плевать на бога.

      Я не говорил о своем неверии маме. Это слишком бы ее огорчило, а она во мне души не чаяла. И веру в бога считала одним из атрибутов нормального порядочного человека.

      Но с сестрой мы как-то раз заговорили на неудобную для меня тему. Она пыталась внушить прописные истины о высшем добре, и так далее.

      Наш спор дошел до такой степени, что я демонстративно плюнул в небо, чтобы показать свое пренебрежение к выдуманному людьми богу.

      Сказав перед этим:

      – Если бог накажет меня, то я в него поверю. А если нет, значит его либо не существует, либо он бесхребетен, как поросячий хвост. И мне он просто не нужен.

      Сестра даже не успела ничего возразить – я плюнул вверх и тут же отскочил в сторону.

      Разумеется, никакого бога в природе не обнаружилось.

      Потому что мой богохульственный плевок спокойно возвратился на землю. Не отклонившись на обратном пути и не поразив меня. Зато едва не попав в мою набожную сестру.

      Ей это ничего не доказало.

      И меня ни в чем не утвердило: я и так был убежденным безбожником.

      Просто больше мы не стали спорить на религиозные темы.

      Позже, уже в отроческом состоянии, я стал читать библию – эту книгу, в которой верующие видели и великую тайну и ответы на все вопросы бытия.

      Я читал ее как обычную книгу. Не видя божественных загадок, внимал лишь бесконечным кровавым разборкам доисторических народов.

      Я изучал библию исправнее, чем послушник в монахи, однако чтение возымело полностью обратное действие.

      Если окружающие твердили о божьих заповедях, христианской морали и прочей нравственной шелухе, то я нашел там свод ханжеских законов, нарушавшихся на каждом шагу.

      Единственную мораль, которую я вынес, прочитав священную книгу европейских народов, стал вывод об отсутствии всякой морали.

      Добродетель, преподносимая богом, отличалась однобокостью. Богоизбранному народу было положено выполнять заповеди по отношению к единоверцам. А ко всем другим сам бог велел вероломство и коварство.

      Чего стоила одна история с Самсоном!

      Хотя с общечеловеческой точки зрения филистимляне были ни чем не хуже иудеев, с ними воевавших.

      Тоже имели по две руки и две ноги и тоже хотели жить.

      Но бог покровительствовал иудеям, объявив остальных вне закона.

      Вообще по мере чтения библии во мне возрастала неприязнь к евреям: за что спрашивается, этот народ был так возвеличен? Настолько, что по сю пору евреи живут лучше всех остальных? Чем они отличались от других?

      Ничем абсолютно.

      И если несуществующий бог объявил евреев высшей нацией – то с тем же успехом может объявить свой народ избранным любой человек.

      Потому