Три женских страха. Марина Крамер

сильно обрадовался бы, узнав о тебе правду, Семочка? Или тебе привычнее Саймон, а?

      Я знала, что пинаю в больное место, заставляю старшего брата оправдываться за любовь к людям своего пола, использую информацию, которую для меня собрал частный детектив. Но появление раскрашенного уродца в такой момент рядом с нами я считала просто неприличным, а потому в выражениях не стеснялась. Семен молчал, понуро опустив голову. Поток обвинений прервал телефонный звонок – это оказался мой муж.

      – Аленька, как ты? Как дела? – Родной голос и мягкое имя, придуманное специально для меня мужем, чтобы отличалось от его собственного, успокоили почти сразу, я выдохнула и пожаловалась:

      – Плохо, Саша. Совсем плохо. Папа в больнице.

      – Что случилось? – сразу напрягся он.

      – Пока точно не знаю, но у него ожоги. Не могу найти никого, ни водителя, ни охрану – все молчат, ни один телефон не работает.

      – Включи радио, если ты на машине! – приказал муж, и я выругала себя за несообразительность – если что-то случилось, то об этом уже трубят.

      – Господи, какой ты умный, – пробормотала я, отмахиваясь от руки Семена, который пытался удержать меня на крыльце больницы, и направляясь к машине. – Когда ты вернешься? Я очень соскучилась…

      – Если я тебе нужен, то хоть сегодня ночью.

      – Что за привычка задавать дурацкие вопросы?! – возмутилась я. – Когда это ты был мне не нужен?!

      – Я повторяю – если нужен, приеду так быстро, как смогу.

      Когда он говорил таким тоном, у меня по спине бежали мурашки. Только муж и отец способны вызвать во мне подобные эмоции. Но если папе нужно порой еще и что-то объяснять, то Саше хватало взгляда, чтобы заставить меня подчиниться, согласиться с его мнением или просто разделить его точку зрения. Семен часто подтрунивал над этим: попалась, мол, строптивая коза на веревку. Но дело не в веревке – я очень любила мужа и доверяла ему.

      – Приезжай. Мне тяжело и страшно…

      Трубка зашипела и замолчала, я испугалась, что связь прервалась, стала снова набирать номер, но телефон мужа оказался уже отключен – значит, собирается, выключил, чтобы не отвлекали.

      – Акела звонил? – Семен постучал пальцем в окно машины, и я кивнула:

      – Садись, сейчас новости будут.

      Выкрутив ручку громкости приемника почти на всю катушку, я закуталась в палантин плотнее и приготовилась ждать. Семен на заднем сиденье постукивал пальцами по подголовнику:

      – Что Акела сказал?

      – Сегодня ночью вернется.

      Случайно переведя взгляд в зеркало заднего вида, я вдруг увидела на лице брата странную злобную гримасу, мгновенно сменившуюся равнодушием.

      – Что-то не так? – высовываясь между спинок сидений, поинтересовалась я, но Семен покачал головой:

      – Все в порядке, тебе показалось. Акела приедет, тебе будет легче.

      – Все, заткнись, начинается.

      Мы напряженно вслушивались в информацию, выдаваемую диктором, но ничего интересного не было. И только в самом