Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение. Екатерина Гринева

я за тебя спокоен, – говорил он.

      – А за других – не очень?

      – Вовсе не спокоен. Поэтому и посылаю тебя.

      – А премию за мои старания? – корчила я недовольную гримасу. – Мне за вредность двойной оклад полагается.

      – Ступай! – махал он в этом месте руками. – Выпишу небольшую премию и будь довольна. И так финансами не обделена.

      Жаловаться мне было, действительно, грех: платил мне шеф хорошо и прекрасно понимал, что я его правая рука и человек надежный.

      Когда я только пришла на работу, он скорее по привычке, чем по страстному влечению полез ко мне, твердо памятуя, что помощницы обычно разделяют с начальством не только офисные обязанности, но еще и другие, лично-интимного характера. Получив отпор, как человек умный, он быстро понял, что работник я толковый и ценный, а бабу он найдет в другом месте и без хлопот. Поэтому наши отношения с тех пор развивались исключительно в деловой плоскости и весьма успешно.

      Я провела по губам бледно-розовой помадой и покинула квартиру, стараясь особо не шуметь. Я не хотела, чтобы меня увидел Егорыч и справедливо заподозрил в обмане.

      Когда я приехала, то поняла, что мы с Динкой жестоко ошибались. По этому адресу располагался не жилой дом, а заведение под названием «Эдем».

      Как я поняла из названия, не то салон красоты, не то подпольный стриптиз-бар. Я попробовала было сунуться в дверь, но плечистый охранник молча качнул головой и кратко изрек:

      – Вход закрыт.

      – Мне это… эпиляцию надо сделать и брови выщипать.

      – Делайте в другом месте.

      – А я хочу в этом.

      Но он свирепо посмотрел на меня, и я поняла, что мне лучше уйти подобру-поздорову и не встревать в словесные перепалки.

      Я потопала по дорожке посередине ровного поля обратно. Похоже, я приехала сюда зря. И здесь я увидела боковым зрением, как ржаво-золотистый вихрь мчится мне навстречу, взбаламучивая снег.

      – Стой, Джим! Фу! – услышала я звонкий мальчишеский голос. – Фу!

      Я обернулась. Прямо ко мне несся ирландский сеттер, поднимая фонтаны белых брызг. И как бы в довершение этого красивого зрелища на непродолжительное время из-за матово-серых туч выглянуло солнце – мощно, ослепляюще, и я на миг прикрыла глаза. А когда открыла их, сеттер был совсем близко – его лапы взлетали в воздух и с шумом опускались вниз. Вокруг него клубился снежный вихрь.

      – Джим! – разносился голос хозяина.

      Джим подскочил ко мне и ткнулся носом в сапоги.

      Я невольно рассмеялась.

      – Ты чего? – И сняв с руки перчатку, погладила пса.

      Мальчишка лет двенадцати бежал ко мне, смешно увязая ногами в сугробах, наметенных за ночь.

      – Фу! Джим!

      Пес кружился вокруг меня, припадая на лапы.

      – Извините! – солидным голосом сказал мальчишка, оттаскивая пса. – Что-то с ним случилось. Наверное, снег. Ошалел от снега.

      – Бывает, – улыбнулась я. – Красивый пес. Зимы не видел?

      – Это его вторая зима. Он был еще маленьким в том году, совсем щенком, и ничего не запомнил.

      – Откуда