Тайна, приносящая смерть. Галина Романова

иметь сына. И даже выучить его возможно, не просто же так тот получил должность большого начальника на каком-то там заводе. Стало быть, высшее образование имеет. Папа выучил.

      Участковому все можно, Даниле нет.

      – Какая разница, кто у меня? – стряхнул он с себя пальцы Степаныча и процедил сквозь стиснутые зубы: – Оправданием для пьянки может послужить любой повод.

      – Понятно... – пожевал сухими губами участковый и с опаской отступил на три шага.

      – Чего понятно?!

      – Нет у тебя детей, служивый. Нет и пока не предвидится, – вдруг брякнул Степаныч и тут же втянул голову в плечи. – Не обижайся, парень, но бездетных за версту видать. Носом я их чую, хоть он у меня сегодня и в табаке. Ладно... Идемте, что ли, на место...

      Глава 4

      День был прожит совершенно зря. Запросто можно было его вычеркивать из собственной жизни. Таким он был непродуктивным, безрадостным, серым, унылым.

      Данила стоял на заросшем остролистой осокой берегу пруда, смотрел на зеркальную середину и ни о чем другом думать не мог, как только о Леночке.

      Что она теперь делает? Почему не звонит? Почему на его звонки не отвечает? И почему, в конце концов, была так откровенна с Тамарой, женой его напарника Толика? Почему сказала ей то, о чем всегда молчала с ним – со своим дорогим мужем? Или он ей не так уж и дорог? Или все же права была мать, предостерегая его от брака с Леночкой?

      Черт возьми все на свете!!! Почему было суждено его выходному дню сложиться именно так вот, а не иначе?! С какой стати приспичило этой молодой еще и достаточно красивой блондинке свалиться с обрыва у пруда и сломать себе шею, или отчего там она умерла? Не могла подождать до понедельника?

      Кощунственно звучало, он знал, что кощунственно и бесчеловечно даже, а человечно было его лишать семейных радостей?

      – Щеголев! – окликнули его из толпы суетящихся вокруг трупа людей. – Иди сюда, взгляни.

      Чего там было глядеть! Он все успел осмотреть, пока бравые ребята, насытившись по дороге завтраком, соизволили подъехать. Все осмотрел, навел справки, поговорил серьезно с участковым. Даже записать кое-что успел, не для них, для себя.

      Мария Николаевна Углина, тридцати семи лет от роду. Не замужем, точнее вдова. Воспитывает несовершеннолетнюю дочь. За ней, кстати, послали, но пока не нашли нигде. Работала на ферме бригадиром. Неплохо совсем получала. Непьющая, некурящая. Не гулящая. Правда, Степаныч что-то сказал вскользь о ее последнем недавнем романе с кем-то из приезжих. Но неуверенно как-то сказал. Все плечами пожимал и пересохшие с похмелья губы недоверчиво выворачивал.

      – Не похоже это на Маню, – чесал он макушку. – Больно она серьезная, чтобы с приезжим шашни крутить. Скорее сплетничают злые бабы. Своих всех отшивала, а с чужим чтобы...

      – А свои, это кто? – Тут вот Данила уже писать принялся.

      – Ну... Библиотекарь наш Володька сох по ней еще при муже живом. Но никогда не давала она авансов ему. Даже уже когда вдовой была.

      – А кто он – Володя этот? Мог он ее вчера