Проблемы понимания международного терроризма: общетеоретический аспект. Анатолий Михайлов

пробовали классифицировать как социально-политическое явление[28], как практику “постоянного насилия”[29]. Однако, на наш взгляд, это всего лишь хождение по замкнутому кругу: с одной стороны есть явление, а с другой – оценочные суждения, в рамках которых явление разделяется на множество мельчайших частей. Следовательно, можно сказать, что все подходы к трактовке терроризма отчасти верные, но, тем не менее, полного и всеобъемлющего определения до сих пор нет[30].

      Развивая мысль, зададим себе риторический вопрос: «А что собственно из этого следует?» А следует вполне очевидная мысль, что у разных стран, довольно различный опыт в борьбе с терроризмом, соответственно и дискурс, который вследствие этого образуется, тоже будет довольно разителен, а это на сегодняшний день одно из самых главных препятствий не только для утверждения универсального термина терроризма, но и для утверждения термина международного терроризма. Но обо всем по порядку.

      Почему так происходит? Потому что все ученые, которые занимаются данной проблематикой, упускают одну, но не малозначительную вещь. Если выразиться метафорично, то можно сказать, что данные ученые хотят создать ожерелье, однако в наличии у них есть только бусы, а связующей нити нет совершено. И вот когда, мы начинаем задумываться об этой связующей нити, тогда появляется первая необходимость определиться с такой юридической категорией, как юридический дискурс.

      Для начала нам необходимо понять, что собственно представляет из себя так называемый дискурс. Понятие дискурса происходит от фр. discours, англ. discourse, от лат. discursus «бегание взад-вперед; движение, круговорот; беседа, разговор». Итак, дискурс – это сложное явление промежуточного порядка между диалогом, речью, общением, с одной стороны, и фиксированным текстом с другой. Если заглянуть в энциклопедию постмодернизма, то мы можем найти следующее определение «дискурс – это вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности»[31]. Если перенести этот термин в современные политические реалии, то можно убедиться на примере, как дискурс влияет на международные отношения в целом.

      Как известно в разных странных зафиксировано различное количество террористических группировок, что само по себе странно, если бы многие страны пришли к соглашению в вопросе о том, что есть международный терроризм и терроризм в целом, подобных казусных ситуации не возникало бы и в теории, но, тем не менее, мы имеем то, что имеем. По состоянию на 2016 г. в России признано 20 террористических организаций, а в США 45, и только 9 из них есть в обоих списках[32]. Как мы видим, рационализация и уровни понимания угрозы у двух разных стран диаметрально противоположные, следовательно, и дискурсы этих стран так же различны. Любое мышление происходит в рамках конкретного дискурса.

      Вернемся к нашему риторическому вопросу: «А что из этого следует?» А следует вот что: как

28

См.: Емельянов В. П. Терроризм как явление и как состав преступления. Харьков: Право, 1999. С. 28.

29

См.: Петрищев В. Е. Заметки о терроризме. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 11.

30

См.: Михайлов А. Е. Поиск критериев определённости понятия международного терроризма: проблемы теории и практики // Определенность и неопределенность права как парные категории: проблемы теории и практики: Материалы XII международной научно-практической конференции. В 3-х частях. М.: РГУП, 2018. Ч. I. С. 355–364.

31

Цит. по: Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 280 с.

32

См.: Иванов С. Международный терроризм: причины его возникновения и меры противодействия // Зарубежное военное обозрение. 2014. № 2. С. 8–13.