Князь Кий. Владимир Малик

Молим тебя, защити нас от злых духов и нечистых сил, от чёрного мора, от липкой лихоманки-трясучки, от всяческой напасти и недоброго наговора, а паче всего – от кровожадного племени гуннов! Молим тебя, всемогущий! И тебя молим, Род, защитник наш, и приносим требу!

      С последними словами он плеснул из кубка в сторону идолов немного сыты. Потом взял кусок мяса и ломоть хлеба, бросил в обрыв.

      – Примите, боги, требу!

      Все проделали то же самое и только затем выпили сыту и начали есть. Беседа не клеилась. Старый больной князь утомился, а Тур с сынами ещё не опомнились после спора княжичей. Ели молча и быстро – чтобы только насытиться.

      Солнце медленно опускалось за тёмный лес, и от Днепра повеяло вечерней прохладой.

      Кий сидел напротив Чёрного Вепря и незаметно наблюдал за ним.

      Одногодок, похоже. Лет двадцать – не более. Невысокого роста, широкий в плечах. Крепко посаженная на плотной шее круглая голова с копной лоснящихся чёрных волос. Из-под густых тёмных бровей выглядывают быстрые и жаркие, как огонь, глаза. Можно бы назвать его даже красивым, если б не диковатый, хищный оскал белых зубов да не маленький, чуть приплюснутый нос.

      На кого он похож? На отца? Нет. На брата? Тоже нет. Значит, на мать?

      Кий знал, что у князя было много сыновей. Но два или три погибли на поле брани, нескольких ещё отроками призвали к себе боги. Остались двое… И такие разные!

      Ой, не дружно живут княжичи. Не иначе, чёрная кошка меж ними пробежала. И лихой глаз разъярил их сердца, а Див накликал, напустил беду на обоих. Что станет с родами полян, когда помрёт старый князь?

      И вот-вот кто-то из них займёт место Божедара, так как по всему видно, уже не долго отцу их идти по тропе жизни… Кто же? Неужели Чёрный Вепрь?

      Кий поймал себя на мысли, что очень ему не хочется, чтобы этот вспыльчивый и заносчивый отрок вершил когда-нибудь судьбу всего племени… Ишь, чего захотел – гуннам поддаться! Отправить к ним послов! Платить дань! Чего ради? Нет-нет, полянам такой князь вовсе не нужен! Радогаст совсем иной… Разумный, рассудительный, сдержанный и, видимо, твёрдый, решительный…

      Поток его мыслей вдруг прервался. К ним приближалась женщина с большой, глубокой миской в руках. Пожилая, лет сорока пяти. Одежда не из грубого полотна, как у прислужниц или рабынь-полонянок. На ней тонкая вышитая сорочка и цветастая плахта. На голове – шёлковый очипок, из-под которого виднелась тугая чёрная коса. К очипку возле ушей прикреплены с каждой стороны по три больших золотых кольца, в такт шагам они тихо позванивали.

      Подошла степенно – поклонилась князю.

      – Вот, на закуску… Сладенького… Кушайте на здоровье, князь мой милый и гости дорогие! – И поставила на ковёр миску с янтарными сотами, покрытыми каплями свежего ароматного мёда.

      Голос её был мягкий и мелодичный, но слегка чувствовался чужой, не как у полян, выговор. Да и она сама совсем не похожа на русоволосых, светлооких полянок – плотная, сильная, с круглым загорелым лицом, смолянисто-чёрной косой и такими же тёмными быстрыми глазами.

      «Мать