Клязьма и Укатанагон. Юрий Лавут-Хуторянский

работы и вообще главным двигателем женской карьеры. Избежать этого было невозможно, приходилось уступать почти сразу, но и тут Татьяна понимала, что должна обозначить у этих отношений точную основу, а если нужно, настоять на ней, не обманывая себя и не давая обмануться победителю: он должен знать границы своего владения, а принцип взаимовыгодности должен уважаться им с самого начала.

      Как-то ей приснился сон: под водой плавали воздушные пузыри, а внутри них сидели человечки. В одном из пузырьков сидела она сама и пыталась докричаться до соседнего, в котором был ее Костя. Он обернулся и заметил ее, потянулся, и шарики их двинулись друг к другу, сблизились и вмялись друг в друга, она видела близко его лицо, и он с силой ткнул пальцами, прорвал оболочки, но пузыри не слились в один, вода хлестала ей в лицо, она глотала и захлебывалась, пытаясь схватить разошедшиеся края, но не могла, поток подхватил ее и понес куда-то вдоль берега, то закручивая водоворотами, то поглаживая водорослями. Сон повторялся, она уже ловко передвигалась в своем пузыре, но Костю не находила. В пузырях попадались знакомые и незнакомые люди, а то вдруг отец, а один раз их деревенский черный пес Рюня. Те, что прорвали свои пузыри, плавали свободно и могли делать совершенно неожиданные вещи, кого-то явно нужно было опасаться, и она поняла, что будет запоминать это, как бы хватать глазами и складывать внутри себя, чтобы потом, уже с реальными этими людьми понимать, какие они на самом деле. С кем-то были вполне дружелюбные отношения, с кем-то столкновения, но самое правильное, поняла она, не сближаться вообще, точно оценивать расстояния, передвижения и границы. На новом месте полгода – год максимум, – там, в воде, решила для себя она. Как стало комфортно, так искать новую работу, а то все уже вылезли, кружат около, и это ничего хорошего не обещает; на новое место уходить резко – уплываешь, и все, подхватывай течение – и навсегда, не возвращаться. Может, где-то встретишь знакомое лицо, но ты уже все про него знаешь. Потом ей уже не требовалось спать или располагаться в кресле, чтобы проиграть ситуацию, можно было стоять и разговаривать – она видела, как ведет себя в пузыре, или без пузыря, собеседник, могла правильно оценить расстояния, как преодолевает дистанцию и с какими намерениями, – это не отвлекало, не было движущимся в голове мультфильмом, скорее как тень или как знание об идущем где-то мультфильме.

      Никому не доверяя, никого не подпуская близко, приняв корыстный интерес как основу общения, она теперь совершенно сознательно умела использовать свои замечательные врожденные качества. Была приветливой и прямой с агрессивными, могла, не отводя светлых голубых глаз, без иронии или досады кивать и поблагодарить за урок в ответ на открытое хамство, понимая при этом черту, у которой необходимо наносить удар. В особых случаях умела, не теряя приветливой интонации, уважительно говорить слова, несущие угрозу, но так, чтобы собеседнику стало понятно, что угроза не от нее, а возникает объективно, из его