Ханна Грин и ее невыносимо обыденное существование. Майкл Маршалл Смит

Он умолк. Будто не знал, что сказать дальше.

      – Тебе грустно, – сказала она.

      Он удивленно рассмеялся:

      – Ну да. И тебе тоже, я знаю. Все это, кхм… странно.

      – Да, мне грустно, – согласилась она. – Но не так, как тебе.

      – В каком смысле?

      – Тебе по-плохому грустно.

      Он поглядел на нее, закивал, и она очень испугалась, увидев слезы в его глазах. Она никогда не видела, чтобы папа плакал. Она знала, что жизнь – непростая штука, но если все так плохо, что у папы на глаза наворачиваются слезы, то, значит, все гораздо хуже, чем она думала. И ничего обыденного в этом нет.

      – Я что-то не то сказала?

      – Нет. Ты сказала очень умное. – Он шмыгнул носом, но плакать больше не собирался. – Мне нужно время… Во-первых, все вот это… – Он взмахнул руками, словно бы обводя дом, все, что в нем было, и то, чего в нем больше не было. – А еще… работа. Я торможу. Я бы справился с чем-то одним. А когда и то и другое вместе, то получается не очень.

      Ханна знала, что папа зарабатывает на жизнь тем, что печатает для тех, кто в Лос-Анджелесе, помогает им сочинять истории. Она знала, что иногда это очень трудно, особенно потому, что, как она поняла из подслушанных разговоров родителей, почти все, на кого работал папа, были сволочами и идиотами, с творческими способностями комаров и нравственными принципами росомах. Эти слова папа произносил негромко, будто боялся, что его услышат за триста миль отсюда.

      – В общем, тут дело такое, – сказал он. – Как ты смотришь на то, чтобы погостить у дедушки?

      Ханна хотела немедленно согласиться, но смутно понимала, что делать этого не стоит.

      – У дедушки?

      Отец пристально смотрел на нее:

      – Да.

      – А почему не у тети Зои?

      – Зои очень занята, – вздохнул он. – У нее намечается выставка, или перформанс, или что-то… ну, что-то такое. Вдобавок ты видела ее квартиру. Спать там можно только стоя.

      Услышав старую шутку, Ханна привычно улыбнулась – то есть попыталась выжать улыбку. Сейчас все было иначе. Еще недавно не могло быть и речи о том, чтобы погостить у тети Зои. А теперь, очевидно, об этом подумывали, но в итоге мысль отвергли. Ханна тоже почувствовала себя отверженной.

      – И мне кажется, что лучше погостить у него не пару дней, а чуть подольше.

      – Подольше?

      – Неделю. Или две.

      Целых две недели?

      – А когда?

      – Завтра.

      – А как же школа?

      – Я уже поговорил с учительницей Джен. Она не возражает.

      Ханна посмотрела на папу и поняла, что это неправда. Ну, не совсем правда. Да, конечно, он поговорил с учительницей. Нельзя забирать детей из школы без согласия центра управления полетом.

      Лишь сейчас она вспомнила, что сегодня утром он отвез ее в школу пусть и небритый, но в приличных брюках и чистой рубашке – впервые за много дней не в обтрепанных джинсах, которые когда-то надевал только в выходные. Вряд ли можно забрать ребенка из школы на две недели, если просто сказать: «У меня возникли