Черный Леопард, Рыжий Волк. Марлон Джеймс

меня одним из вас. Я знаю, где находит пропитание моя мать. Видел братцев своих, только куда им бежать – это их дело, а куда я бегу – мое.

      – У меня нет братьев. Потом, придя в селение, я услышал, что брат у меня был, но его убили гангатомы.

      – И твой отец стал твоим дедом, Асани мне рассказывал. А твоя мать?

      – Моя мать сорго варила да ноги не забывала разваливать.

      – Ты мог бы жить в единой семье, а все равно разметать ее.

      – К матери у меня ненависти не было. У меня к ней ничего не было. Когда она умерла, я ее не оплакивал, но и не смеялся.

      – Моя мать давала мне сосать молоко три месяца, а потом кормила мясом. Этого хватило. Впрочем, я же зверь.

      – Дед мой был трус.

      – Если бы не твой дед, тебе бы не жить.

      – Уж лучше б он дал, чем можно было б гордиться.

      – Гордости-то в тебе и без того через край. Что боги-то скажут?

      Он подошел ко мне так близко, что я у себя на лице его дыхание чувствовал.

      – Рожа у тебя кислой стала, – сказал он.

      Он впился взглядом в меня так, словно хотел добраться до пропавшего лица.

      – Ты ушел, потому что твой дед трус.

      – Ушел я по другим причинам.

      Он отвернулся, широко раскинул руки на ходу, будто говорил с деревьями, а не со мною.

      – Как же! Ты ушел цель отыскивать. Потому как просыпаться, жрать, срать и сношаться – это здорово, только ничто из этого не цель. Вот ты и искал ее, а цель привела тебя в Ку. Только твоя Ку-цель состояла в том, чтобы убить человека, какого ты даже не знаешь. Подтверждаются мои слова. В твоем обличье, каков ты есть, нет никакого будущего. Вот мы и дошли. Вот, пожалуйста, и женщины Гангатома моют своих детей прямо по ту сторону реки. Можешь пойти убить нескольких. Выправить неправедное. Даже ублажить богов с их мерзким чувством равновесия, – выговорил Леопард.

      – Ты богохульствуешь?

      – Богохульствовать – значит верить.

      – Ты не веришь в богов?

      – Я не верю в верованье. Не потому, что оно ошибочно. Я твердо верю, что в лесах будут антилопы, а в реке – рыба, что мужчинам всегда будет хотеться поиметь кого-то, и это единственная из их целей, какая мне приятна. Однако мы говорим про твою. Твоя цель – убить гангатома. Вместо этого ты бежишь к дому гангатомки и играеть с детишками-минги. Асани, как открытую книгу, я смог прочесть в один день, а вот тебя? Ты для меня загадка.

      – Что ты вычитал про Асани?

      – Ты можешь пройти мимо этого.

      – Я уже прошел мимо этого.

      – Но это все равно сидит в твоем сердце. Люди убили твоего отца и брата, и все ж гнев ты держишь на свою же собственную семью.

      – Я здорово устал от людей, пытающихся прочитать меня.

      – Тогда перестань разматываться перед ними, словно свиток.

      – Я один.

      – Спасибо богам, иначе брат твой был бы тебе дядей.

      – Я не то имел в виду.

      – Знаю, что ты имел в виду. Ты один. Только от этого душу твою корежит одиночество. У нас такое не в обычае. Учись не нуждаться в людях.

      Я учуял хижины у нас над головами.

      – Тебе как больше сношаться нравится, как мужчине или как