Чернобыль – полынь горькая. Николай Свительский

      Польская дорога

      Они приехали в село на рассвете. Машина, крытая брезентом, остановилась напротив нашего дома. Из неё вышли двое солдат и офицер в синих галифе и синей фуражке со звездой.

      Ядвига с матерью развешивали бельё на верёвках. Я стоял у корыта, в котором было сложено бельё и видел, как офицер говорил что-то солдатам, показывая на наш дом. Побежал к отцу. Отец и дедушка смотрели в окно. Они всё видели. Отец взял меня на руки, стал ходить по комнате. Встревоженные вбежали Ядвига с матерью. Отец сказал им:

      – Что бы со мной ни случилось – берегите себя.

      Дедушка подошёл к отцу, тихо произнес:

      – Вот и до нас добрались, сынок.

      Дверь распахнулась, вошли двое солдат и офицер. Он расстегнул висящую через плечо сумку, достал из неё лист бумаги, громко произнёс:

      – Я – уполномоченный НКВД! Сообщаю, что вы гражданин Стаховский арестованы, как враг советской власти и будете отправлены в лагерь для военнопленных польской армии, воевавших против нашего народа. Вы тоже, – он резко развернулся к матери и Ядвиге, – отправитесь в лагерь, как члены семьи врага народа.

      Затем толкнул сапогом дверь в нашу с Антоном комнату.

      – Вижу, не все дома. Ну да ничего, подберём позже. Как видишь, никуда твоим сыновьям от нас не скрыться, – зловеще ухмыляясь, добавил, – Роману Стаховскому тоже, до него уже подошла очередь. Дедушка при этих словах вздрогнул и опустился на лавку у стены.

      Задержав взгляд на мне, сказал дедушке:

      – Заберёте мальца к себе. Потом о нём позаботится Советская власть.

      Его бесцветные близко посаженные глаза выражали злобу и торжество. Из-под козырька синей фуражки выглядывал низкий лоб и рыжие кустистые брови. Он подошёл к сундуку и рывком поднял крышку. Заглянув во внутрь, стал выбрасывать на пол всё, что было в сундуке, намеренно становясь сапогами на чистое бельё, одежду. Неожиданно лицо его злорадно исказилось. В руке оказалась конфедератка.

      – Пан застемповый надеялся, что ещё пригодится, – злобно произнёс уполномоченный. А ведь действительно пригодилась. Ты её сейчас оденешь и в путь-дорогу! Это будет твоя последняя польская дорога в твоё светлое будущее!

      Солдаты стояли у двери ведущей в сени, прислонив винтовки к стене, наблюдая за действиями своего начальника.

      – Фролов! Выйди во двор, осмотри гумно, сараи. Проверь там всё, – приказал уполномоченный одному из солдат. Солдат, что поменьше ростом, взяв винтовку вышел. Со двора послышались рычания и громкий лай Волчка.

      – Еременко! Выйди и успокой пса, – приказал уполномоченный другому солдату, добавил в спину:

      – Успокой навсегда! И смотри, чтоб никто из соседей не подходили к дому.

      Через минуту во дворе раздался выстрел и жалобный визг Волчка. Потом наступила тишина.

      – Собака тоже оказалась «врагом народа, – взглянув с презрением на уполномоченного сказала Ядвига

      – Отпустите жену и дочку. Меня можете забрать и делать со мной