Сказки на ночь для взрослого сына. Татьяна Прудникова

обсуждали последние местные новости и вести с родины. Шутили, смеялись, но вполголоса.

      Однажды в конце лета Анин начальник, проходя мимо в кабинет, попросил ее зайти к нему.

      В кабинете он, проверив, плотно ли закрыта дверь, молча, протянул ей листы бумаги с машинописным текстом.

      Анна читала, и ее лицо сначала стало пунцовым, потом – мертвенно бледным.

      Начальник, понизив голос до шепота, проговорил:

      – Видишь, какую интересную бумагу один добрый человек для меня выловил. Не бойся, хода я ей не дам. Но вам с Павлом я советую ехать домой. По семейным обстоятельствам, что ли… Сообрази что-нибудь! И не откладывай! Чтобы к октябрю – ноябрю вас здесь уже не было.

      Начальник взял из онемевших Аниных пальцев листы и порвал их на мелкие части. Сложил в своей пепельнице и поджег.

      Анна всё еще не могла прийти в себя: она прочитала анонимный донос на своего мужа, которого обвиняли в подрывной деятельности и антисоветской пропаганде.

      С трудом овладев собой, спросила:

      – Вы знаете, кто написал?

      – Не знаю. И тебе выяснять не советую. Нет этой бумаги. И не было… Вон, пепел один остался! Но… Думаю, из вашего с Павлом ближнего круга бумага появилась. Кстати, может, Павлу об этом пока не стоит говорить?

      Анна вернулась на свое рабочее место. Задумалась.

      По некоторым деталям, «фактам», фигурировавшим в доносе, ей стало ясно, что его сочинил кто-то из Бариновых либо Крузиных. Вот тебе, Аня, воскресные обеды! И Большая советская энциклопедия…

      Ничего она не скажет Павлу!

      Но вот по каким семейным обстоятельствам им уехать домой?

      Через полчаса в Аниной голове с аккуратной укладкой «перманент» все выстроилось по полочкам; она придумала, что нужно делать. Домой с работы она вернулась в хорошем настроении, даже веселая.

      В середине октября Павел и Анна оформили завершение своей загранкомандировки. По семейным обстоятельствам. И начали паковать вещи, переживая за «Мадонну» и недавно купленное немецкое пианино.

      Накануне отъезда Аня и Павел позвали всех близких знакомых, коллег на прощальный ужин. Все радовались за Павла и Анну: они уезжали на родину. Германия, прощай!

      Пролетело еще несколько месяцев. В родной Ленинград из Германии уехали Бариновы, уехали и Крузины – в Казань.

      В июне 55-го года на свет появились семейные обстоятельства Анны и Павла. У них родилась дочь.

      В Германии они больше никогда не были.

      Вышли из моды и сносились немецкие платья и костюмы, побилась привезенная посуда, но в серванте стояла синяя с золотом «Мадонна», радовало своим звуком немецкое пианино, на котором играли дети. И навсегда остались «немецкая» привычка к аккуратности во всем, да рис в солонке.

      С Бариновыми и Крузиными обменивались поздравительными открытками к праздникам. Встречались редко, если у них случались командировки в столицу; пару раз проезжали через Москву на отдых – вот и всё.

      Анна так