Горькое похмелье. Игорь Болгарин

тормозной площадки. Помощник вставил увесистый диск.

      Передние, самые лихие хлопцы Каретникова, неумолимо приближались к составу.

      – Даешь «тульскую пшеницу»! Даешь боеприпас!

      Застучал ручной пулемет. Очереди были длинные, не экономные. Упали передние конники. Но вагон мотался, сбивал прицел… На площадке стали менять диск…

      Дикая война! Смертоносная схватка за патроны, которые нужны, чтобы убивать!

      Лёвка Задов и Махно тоже участвовали в погоне, но постепенно стали отставать. Низкорослый Лёвкин конек, отягощенный семипудовым телом, сбавляя ход, обходил препятствия, возникающие на его пути. Это были тела людей и лошадей. Кое-кто еще шевелился, пытался встать.

      Уцелевшие всадники Каретникова уже вцепились в поручни подножек, воспользовавшись тем, что у льюисиста заело подачу в новом диске. На площадке началась возня. Кто-то полетел под откос.

      Сам Каретников помчался вперед, к паровозу. За ним последовало еще несколько хлопцев. Офицера, который отстреливался из револьвера, сняли пулей из карабина.

      – Давай контрпар! – перепрыгнув на подножку, закричал Каретников машинисту. Перепуганный насмерть машинист стал остервенело крутить реверс. Поезд замедлял движение…

      Громыхнула раздвижная вагонная дверь, внутрь ворвался свет. Кругом стояли ящики с заводскими надписями. Один из ящиков был разбит, желтая медная россыпь поблескивала на дырявом полу.

      – Па-атро-оны!

      Так не кричат даже в безводной пустыне, увидев живительный источник. Хлопцы прямо с коней перепрыгивали в вагоны. Сколько радости было на их лицах!

      Махно и Задов догоняли замедляющий бег поезд.

      – Батько, патроны!..

      Встав на стременах, Махно тоже ловко запрыгнул в вагон. Осмотрелся.

      – Не густо, конечно!.. – не слишком обрадовался Нестор. – При хороших боях нам в день подвод двенадцать боеприпасов надо. А тут… но все-таки…

      Кто-то из бойцов вдруг обнаружил спрятавшегося за ящиками офицерика.

      – Дывысь, батько! Ховався, гад!

      Офицерик был худой, испуганный. На рукаве добровольческий шеврон уголком, но погоны, однако, «химические».

      – Ще й з орденом, зараза!

      Нестор присмотрелся к «ордену». На значке была змея, обвившая чашу.

      – Ты шо, лекарь?

      – Пол… полковой врач в бригаде Ш-шкуро, – испуганно ответил офицерик. – Нед… недавно мобилизован!

      – Хлопцы, это ж то, шо нам надо! – радостно воскликнул Нестор и обратился уже к доктору: – Жить хочешь?

      – М-можно.

      – Будешь служить у батька Махно! Только не вздумай сбежать! Под землей достану!

      – А чего бежать? Мое дело людей лечить. Не белых или там красных. Людей.

      – Такие твои слова мне в общем-то нравлятся… Не пойму только, чего у меня доктора не задерживаются? – спросил Махно. – Я ж до их хорошо отношусь. Врачей там, учителей – уважаю. Полезные люди. А чего-то не задерживаются. Убегают.

      – Потому и не задерживаются, что вы людей делите на полезных и неполезных, –