Наблюдатели. Александр Владимиров

упиваться властью в семье, которой у них нет, и никогда не было. А хитрый слабый пол спокойно ведет свою линию на установление полного диктата.

      – Знаешь, а ведь я, наверное, не феминистка.

      – В тебе пробуждается естественное желание женщины – быть за мужем, за мощным плечом. Но оно быстро пройдет, когда выйдешь замуж, и так захочется этого плечистого прибрать к ногтю.

      – Ну, ты и женоненавистник!

      – Неправда! Я люблю женщин.

      – Ты мне так и не рассказал про Викторию.

      – А нечего. Ее отношения с Николаем касались только их двоих. Следователи не слишком поверили в ее причастность к преступлению. У нее не было мотива. В итоге она ничего и не получила. Бросать ее твой дядя не собирался. Наоборот, она закрутила роман.

      – Как она сама сказала – несостоявшийся.

      – Ты уже с ней побеседовала! Состоявшийся или нет – ее проблемы.

      – Что-то здесь не так.

      Иван окинул ее внимательным взглядом:

      – Ты очень любила Николая?

      – Я едва знала его. Да, стала наследницей. Но так уж получилось.

      – Тогда живи спокойной жизнью. Профессионалы не докопались, а ты чего-то хочешь узнать.

      – Андрей говорит то же самое.

      – Вот видишь.

      – Это жестоко. Пропал человек и… что с ним в итоге?

      – Сколько в мире пропадает людей.

      – Ты циник!

      – Жизнь сделала таким.

      Кате сделалось неприятно. Каким он был недавно – обходительным, галантным сверх меры. А теперь раскрывается совсем по-иному. Хотя бы для вида проявил сочувствие: все-таки ее родственник пропал. И взгляд у него: снисходительный, самоуверенный. Правильно сказал гениальный Шиллер: «Мавр сделал свое дело…»

      – Я пойду! – Катерина резко поднялась.

      – Куда?!

      – Домой. Поздно уже.

      – Позднее не бывает. Два часа ночи.

      – Андрей волнуется.

      – Андрей спит, – возразил Иван. – Впрочем, поступай как хочешь. И мне бы выспаться. В одиннадцать совещание у шефа.

      Его последняя фраза оказалась последней каплей. Перед Катей окончательно вырисовался образ пресыщенного женским вниманием наглеца, для которого ничего не стоит пройтись по человеческой судьбе. Она оделась и кратко бросила:

      – Прощай.

      – До свидания, – сквозь наступающую дрему произнес Иван. И вдруг до него дошло. – Почему «прощай»?

      – Ты получил, что хотел.

      Он принял ее слова, как обиду. Повернувшись на другой бок, сказал:

      – Захлопни, пожалуйста, дверь.

      Приятный майский воздух снял невыносимое удушье. Катя глотала его вместе со слезами, не понимая: как он могла так ошибиться? И тут… шаги за спиной. Иван все-таки догнал ее, крепко прижал к себе:

      – Что ты? Успокойся!

      Раньше бы он никогда не поступил подобным образом. Ушла – и ушла. Придет завтра. Сейчас он очень не хотел, чтобы Катя покидала его.

      – Я не такой, слышишь, не такой.

      Однако девушка вырвалась, оттолкнула его и убежала. Вторично преследовать Катю Иван не стал, взыграла гордость.