Призрак Белой страны. Бунт теней исполненного (сборник). Александр Владимиров

придадим новый вид.

      В это время Никита Никодимович повернул голову назад и увидел Александра. Даже издали было заметно, как лицо режиссера перекосилось гримасой страха. Но он быстро взял себя в руки, поднялся, напомнил выступающим, что здесь не творческая дискуссия, а панихида по убитой. Прозвучало несколько коротких выступлений, и Степанов заявил об окончании «траурного собрания».

      Затем с некоторой долей обреченности ждал, когда Горчаков подойдет поздороваться. Сухо представил его труппе:

      – Представитель прессы. Простите, запамятовал ваше имя-отчество?

      – Горчаков Александр Николаевич.

      – Да, да! Он из «Оскольских вестей». Как я понял, расследует убийство нашей коллеги.

      – Так точно!

      – Спрашивайте! – взревел Содомский. – Я расскажу о нашей королеве, примадонне, богине! Расскажу так, что заплачут стены!

      Более всего Александру хотелось поговорить со Степановым, разузнать потом, как тот отнесся к смерти своего приятеля Либера. Однако Никита Никодимович воспользовался тем, что актеры окружили журналиста, умело ретировался и… был таков. «Жаль, – подумал Горчаков, – однако я его все равно найду!»

      – Господа! – обратился ко всем Александр, – у меня задание от редакции: взять интервью у госпожи Прохоренко и господина Лапина.

      – Мой милый мальчик, – елейно пропел Илья Сидорович.

      Зато Ксения, похоже, не слишком обрадовалась, нахмурилась, отвернулась. Ничего, главное ее разговорить.

      И тут раздалось сердитое сопение Содомского:

      – А как же я? Со мной не желаете побеседовать?

      – Обязательно напишу то, что услышал от вас. Добавить ничего не желаете?

      – Только одно: убили Ермолову!

      Горчаков удивился такой непоследовательности рассуждений (только что Содомский во всеуслышание заявлял обратное), но развивать эту тему сейчас не хотелось: ожидали дела поважней.

      Не попавшие под интерес прессы актеры начали расходиться; с Александром остались только Прохоренко и Лапин. Если Ксения даже не глядела в сторону журналиста, то Илья Сидорович, наоборот, улыбался, строил глазки. Он же предложил:

      – Пойдемте в буфет. Там спокойно и поговорим.

      Горчакову предложение Лапина понравилось. И он вопросительно посмотрел на Прохоренко.

      – Только недолго, – сказала Ксения. – У меня масса дел.

      Молодая шустрая буфетчица подала им пива и три порции толстых сосисок. Ксения с сомнением посмотрела на них и сказала, что попробует одну. Илья Сидорович тут же одобрил:

      – Правильно! Фигуру надо беречь. Так что вторую отдай нашему славному мальчику. И я отдам свою.

      Александр отказался от дополнительной порции сосисок. А когда Лапин как бы вскользь заметил: «Такого красавчика я не видел давно», чуть не поперхнулся от неприкрытого мужского обожания. Нельзя сказать, что подобных Илье Сидоровичу людей он ненавидел патологически. Он их просто не понимал. Вокруг столько очаровательных существ женского пола – целуй их, ласкай, люби. И вдруг – «славный