Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова. Валентин Лавров

этого гиганта начальник охранки сам себе начинал казаться какой-то мелкой букашкой. Он спросил:

      – А что делать с психически больными?

      – Если они тихие, не представляют угрозу окружающим, оставлять на свободе, но стерилизовать.

      – А убийц?

      – Таких, ради любви к человечеству, надо безболезненно усыплять. И уж никак не выпускать на свободу через два-три года после серии кровавых преступлений. Тот, кто это делает, – сам преступник. Но да ладно, я отвлекся. Что касается Зинаиды Дитрих, я побеседую с ней. Можешь быть уверен: она расколется до того самого места, которое ты у нее с вожделением рассматривал. В любом случае приготовься обыскать ее дом. И обшарь каждый аршин в доме Гершау.

      – Обыск у Гершау начнем сегодня в полдень…

      – Прекрасно! После допроса я тебе протелефонирую из военной тюрьмы, прихвачу с собой Зинаиду, и мы встретимся у нее в доме во 2-м Коптельском переулке, это рядом с Грохольским. И ты убедишься, что мы разорили шпионское гнездо. Но допрошу ее после того, как барон принесет работу своих экспертов.

      Мартынов вздохнул:

      – Это будет еще не скоро!

      – Держу пари: барон все притащит сейчас.

      Мартынов протянул руку:

      – Это невозможно! Оплачиваю ужин в трактире Егорова, если результаты будут сегодня до шести вечера.

      – Согласен! – Соколов подошел к телефонному аппарату. Покрутил ручку вызова, снял трубку, произнес:

      – Барышня, дай мне номер десять! – После паузы:

      – Дежурный? Беги на первый этаж в лабораторию, скажи барону Менгдену, что я у подполковника Мартынова, жду его еще ровно тридцать минут. Опоздает – пусть получает вещевое и продуктовое довольствие отправляющегося в действующую армию. Так и передай! Понял? Пошел! – Повесил трубку, покрутил ручку – дал отбой. И широко улыбнулся.

      Мартынов расхохотался:

      – Наконец-то легенда сыска проиграет пари! Фон Менгден обещал весь материал доставить в лучшем случае завтра к двум часам пополудни. Раньше эксперты никак не управятся. – Он оглянулся на большие напольные часы, подмигнул Соколову: – Время пошло!

* * *

      Минут через двадцать в кабинет Мартынова влетел барон. Обычно щеголеватый, на этот раз он тяжело дышал, был взлохмачен, галстук сбился набок. Грохнул портфелем о стол, отрывисто проговорил, с трудом переводя дыхание:

      – Аполлинарий Николаевич, славный! Вы делали верное предположение: материалы, которые мне передали, – все это шпионские штучки. Даже не верится. Ох, воды дайте, сердце стучит… – Выпил, продолжил:

      – Порошок – это колларгол, который германцы считают своей секретной новинкой – для тайнописи.

      Соколов улыбнулся:

      – Скажи, барон, а кто первым обнаружил колларгол и использовал в оперативных целях?

      Фотограф помотал головой:

      – Все помнят – это вы, Аполлинарий Николаевич, разведали его рецепт.

      – И что дальше, барон?

      – На негативах, как выяснилось, секретные сведения о