Умри, Джерри!. Валя Шопорова

или нет? Санитар посчитал, что лучше согласиться, хоть докторам это может и не понравиться.

      – Да, ты всё правильно понял, – мужчина подошёл к Тому, указал куда-то вверх. – Видишь камеру?

      Том поднял взгляд, куда он показывал, и непроизвольно дёрнулся, натянул полотенце повыше, до подмышек.

      – Здесь тоже камеры? – переспросил он. – Это же душ?

      – Таковы правила. Не волнуйся, съёмку отсюда нигде не показывают.

      И Том поверил, иного ему не осталось. Помолчал, вновь опустил взгляд к своим ногам и обратился к санитару:

      – Но что это со мной? Это шрамы?

      – Все вопросы не ко мне, а к доктору.

      – Мадам… кажется, Айзик, мне тоже ничего не объясняет.

      – Она обязательно это сделает, а пока вернись в душ.

      – Я не буду мыться, если за мной наблюдают, – Том мотнул головой, отступил в сторону.

      Уговорить Тома полноценно принять душ так и не удалось. Потом был завтрак в палате, дежурный опрос там же. Подремав после него, Том успокоился, даже решил, что испугавшие его шрамы – всего лишь натуралистический и очень стойкий грим.

      Ближе к вечеру доктор Айзик приказала охране привести его к себе в кабинет.

      – Том, скажи, что ты думаешь о том, что я сказала тебе вчера? – спросила она, когда парень сел.

      – Я об этом не думаю.

      – Почему?

      – Потому что это неправда.

      – Это правда. Сейчас на самом деле две тысячи шестнадцатый год, – доктор взяла календарь, продемонстрировала его Тому и предусмотрительно отставила подальше. Вдруг захочет разбить – в лучшем случае об пол, в худшем – ей об голову.

      Том потянулся к календарю, но женщина успела взять его раньше.

      – Не трогай, пожалуйста.

      – Почему мне нельзя посмотреть?

      – Это подарок от очень дорогого мне человека, боюсь, уронишь, – солгала она. Что-то ответить было нужно, а показывать пациенту, что ты опасаешься его, нельзя.

      Том такой ответ принял, понимающе кивнул. А после попросил:

      – Мадам, я больше не хочу участвовать в этом.

      – В чём, этом?

      – В шоу.

      В глазах мадам Айзик отразились удивление и неприятные подозрения, она попросила:

      – Расскажи, пожалуйста, подробнее.

      – Почему вы всё время делаете вид, что ничего не знаете и не понимаете? – Том повертел головой. – Здесь же нет камер, значит, можно говорить, что я всё знаю.

      – Здесь есть камеры.

      – Извините… Но я всё равно больше не хочу.

      Женщина вздохнула, облокотилась на стол, подперев сцепленными руками подбородок.

      – Том, я немного не понимаю тебя.

      – Вот опять. Мадам, я всё знаю, мне санитар, точнее, актёр, играющий его, сказал, что это не больница, а шоу.

      Впору было хвататься за голову; слова Тома отдавали шизофренией или бредом. Беседу пришлось прервать. Тома мадам Айзик оставила с охраной, а сама отправилась переговорить с тем самым санитаром, чтобы выяснить, сымпровизировал ли он или у Тома имелась не одно психическое расстройство. Санитар сознался