Умри, Джерри!. Валя Шопорова

– перевозбуждённое состояние не давало усидеть на месте. Но через какое-то время всё же вернулся в постель, завернулся в кокон всё того же верхнего покрывала.

      Он даже не обдумывал то, что сообщила ему мадам Айзик, просто был уверен в том, что она врёт или так странно шутит. Ему четырнадцать, он это точно знал, помнил, как чуть меньше месяца назад они с отцом праздновали его день рождения. Помнил свечи на именинном торте, так красиво смотрящиеся на фоне темнеющего вечера, их дрожащие огоньки и то немного абсурдное, волшебное ощущение того, что всё непременно изменится, которое обычно приходит, когда становишься чуточку старше.

      Помнил свои мечты и планы – надеялся, что в течение четырнадцатого года жизни сумеет уговорить папу отпускать его погулять и на соседнюю улицу, а то и по всему огромному (!) пригороду. И, конечно, кто-то из тех прекрасных людей по ту сторону окна рано или поздно обратит на него внимание. Мечты-мечты: простецкие, наивные, чистые, искренние.

      Он помнил. Это было не вчера, но совсем недавно. А вчера утром он был дома с отцом.

      Почти четыре года не могли просто взять и пропасть, как в фильме про прыжки во времени.

      «Хотя на будущее было бы интересно посмотреть, – подумал Том, в который раз переворачиваясь, пытаясь устроиться удобнее. – Может быть, там машины летают и люди живут с роботами, у которых есть сердца».

      Глава 6

      Не сходи с ума – я уже это сделал,

      Всё, что говорят, всего лишь слова.

      Не вини себя за то, что был смелым;

      Ты один нормальный, все сошли с ума!

      Evil not alone, Не сходи с ума©

      Ночь выдалась дрянной. Перенапряженная, взбудораженная психика не желала позволять забыться спокойным, здоровым сном. Сначала заснуть не позволял яркий свет, мешал, раздражал, а потом, в кромешной темноте, было страшно.

      Том просыпался за ночь не меньше семи раз, хотел попить, как обычно делал это дома, хотел перекусить, потому что за ужином толком не поел, но возможности сделать это не было. И никто не откликался с той стороны двери, всех предупредили, чтобы не поддавались на провокации.

      Только с рассветом Том сумел более или менее сносно заснуть, а в восемь утра его разбудили. Он капризничал, отказывался вставать, накрывался одеялом с головой, чтобы его оставили в покое, но его подняли. Заправили постель. Отвели в душ.

      Настроение было ужасное, состояние немногим лучше. Его даже не смущало общество кажущегося немым продолжением интерьера санитара, он толком и не заметил его.

      Раздевшись, Том зашёл в душевую кабинку и, включив воду, прислонился к стенке и съехал на пол. Подобрал колени к груди и уткнулся в них лицом. Просто хотелось спать – до невозможности, хоть здесь; тёплая вода лила на ноги.

      – Мойся, – напомнил санитар, дважды постучав по прозрачной дверце.

      – Отстаньте от меня. Я спать хочу, – пробормотал Том, не поднимая головы.

      – Если ты не сделаешь этого сам, мне придётся помочь.

      – Оставьте меня в покое!

      – Я дважды предупреждать не буду, –