Нежданно-негаданно. Люси Гордон

почему он сменил его. Но я хочу знать, каким образом вы оказались беспринципной и вульгарной.

      – Для этого вам придется немножко подождать.

      – Я весь внимание.

      – Так на чем я остановилась? Ах да, снимки. Он, по-видимому, задался целью влюбить меня в себя, считая, что это добавит нечто особенное его фотографиям. Поэтому Томми пригласил меня на обед и ослепил.

      – И вы попались на удочку актерского обаяния? – уточнил Данте, слегка нахмурившись, словно ему трудно было в это поверить.

      – Нет, Томми оказался умнее. Он здорово сыграл, заверив меня, что наконец-то стал самим собой, Томми Виггсом. Он попросил, чтобы я называла его настоящим именем, так как Сандор – для публики. В душе же он простой парень. – И она добавила:

      – По мне, это несколько тошнотворно, но в тот вечер все было очаровательно. Дело в том, что Томми создан для того, чтобы быть киноактером. Он производит большое впечатление именно на крупных планах, и чем ближе, тем лучше.

      – И он позаботился, чтобы вы стали как можно ближе?

      – Не в тот вечер, – пробормотала Ферн, – но в конце концов – да.

      Она замолчала, вспоминая моменты, которые в свое время казались милыми, а в ретроспективе выглядели нелепо. Да, она легко влюбилась и очень рада, что теперь все это в прошлом.

      Данте пристально наблюдал за ней, и глаза его потемнели. Он поднял руку, подзывая бармена, и Ферн неожиданно обнаружила, что Данте наливает ей в бокал шампанское.

      – Чувствую, что вы все-таки в нем нуждаетесь, – заявил он.

      – Да, – пробормотала она, – пожалуй.

      – Так что же киноактер делал в театре? – полюбопытствовал Данте.

      – Он чувствовал, что люди не воспринимают его всерьез.

      – Да поможет нам Бог! Еще один! Они делают карьеру на своей конфетной внешности и при этом хотят, чтобы их уважали.

      – В самую точку, – усмехнулась Ферн. – Вы уверены, что не знаете его?

      – Нет, но встречал много подобных. Некоторые дома из тех, что я продаю, принадлежат людям такого типа – самовлюбленным, занятым исключительно своей особой.

      – Именно. Кто-то убедил Томми, что, если он сыграет в шекспировской пьесе, все будут потрясены, поэтому он согласился на главную роль в «Антонии и Клеопатре».

      – Он играл Антония, великого любовника?

      – Да. Но, думаю, его больше привлекал тот факт, что Антоний жил в Древнем Риме. Это позволяло Томми носить короткие туники и демонстрировать свои голые ноги. У него очень красивые ноги. Он даже заставил костюмеров укоротить тунику на пару дюймов, чтобы продемонстрировать бедра.

      Данте расхохотался.

      – Текст пришлось очень сильно изменить, потому что он не мог запомнить длинные монологи, – улыбнулась Ферн. – Кстати, по его требованию роль Клеопатры сократили еще больше.

      – Чтобы она не привлекала к себе слишком много внимания? – высказал предположение Данте.

      – Верно. Томми не намерен был это допустить.

      – Не думаю, что ваше сердце так уж разбито, – заметил он, по-прежнему пристально