Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1. Николай Федорович Дубровин

нужно исполнить волю государыни, – заметил на это Суетин, – а потом можно подать и прошение.

      Казаки обещали дать положительный ответ не прежде вечера. Суетин согласился и оставил казакам подлинные грамоты и указы «для понятия всему войску». Вечером казаки снова собрались в круг и заявили, что все поголовно пойдут к императрице, а казак Емельян Чижев требовал, чтобы войско было допущено до плавни.

      – Подпишите общий приговор, – говорил Суетин, – что вы назначите в легионную службу потребное число казаков и отправите их тотчас по возвращении в городок, и тогда будете допущены до плавни.

      – Нам подписываться не для чего, – отвечали казаки, – ибо как прежде сего наши прадеды, деды и отцы служили, так и мы ныне и впредь – текущие лета служить на прежних поведенциях и отеческих порядках безо всякого отрицания должны, а штата мы не просили и иметь его не желаем.

      Получив такой ответ, Суетин не допустил войско до рыбной ловли и, лишив таким образом казаков одного из главных источников дохода, приказал им ехать обратно в Яицкий городок. Казаки исполнили приказание, и 21 мая атаман Тамбовцев собрал круг, в котором прочел грамоту и приказал есаулу Филиппу Мусатову объявить всему войску, чтобы с каждого десятка было назначено в Московский легион по одному человеку, что и составляло требуемое число рядовых, 334 человека. Видя, что атаман намерен сделать наряд только из рядовых казаков и исключает старшин, старшинских детей и сотников, войско отказалось исполнить требование.

      – Мы штату не просили, – слышались голоса, – и его не желаем, а желаем остаться на прежних высочайше дарованных правах.

      Тогда старшинская или согласная партия предоставила от себя в наряд 48 человек и снабдила их всем необходимым. Пример этот не подействовал на войсковую сторону, и она по-прежнему настаивала, чтобы войску дозволено было отправить в Санкт-Петербург депутацию с просьбой о сохранении прежних их казачьих привилегий, и в крайнем случае, если не последует на то согласия императрицы, то хотя бы о дозволении выбрать в ту команду своего походного атамана и старшин. Последнее требование казаки считали весьма важным, так как Тамбовцев назначил своих сторонников и таких лиц, которые, по указам Военной коллегии, были лишены старшинского звания. Желая отклонить отправление депутации в Петербург, Тамбовцев согласился на последнее желание казаков, и войсковая партия выбрала старшину Колпакова, который, войдя в круг, заявил, что он должен служить согласно воле императрицы.

      – Когда он по штату служить хочет, – сказал сотник Сетчиков, указывая на Колпакова, – так, видно, старшины сами о том просили; только мы служить желаем по прежнему казацкому обыкновению, а не по штату.

      Слова эти подхватили многие казаки, и в войсковом кругу поднялись крик и шум, дошедшие до драки. Повод к тому подал дьяк Суетин, который «азартно» сошел с рундука, схватил сотника Сетчикова за бороду и за волосы и, таская по земле, «смертельно» его бил[57].

57

Всеподданнейшее прошение яицких казаков, поданное императрице в июле 1770 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 119, св. 4, д. № 49.