Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1. Николай Федорович Дубровин

12 июля 1772 г. // Мордовцев. Самозванцы и понизовая вольница, т. I, с. 79.

      195

      Показание канонира Михаила Григорьева.

      196

      Отношение Бекетова графу 3. Чернышеву, 4 июля 1772 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 94, св. 10.

      197

      Рапорт Циплетева Бекетову 2 июля 1772 г.

      198

      Отношение Бекетова графу З.Г. Чернышеву 4 июля 1772 г.

      199

      Показания Серединцова 9 и 12 июля 1772 г. //

      200

      Об этом самозванце смотри «Воронежскую беседу» на 1861 г.

      201

      Рапорт Чернозубова войску Донскому 7 июля // Московский архив Главного штаба, оп. 94, св. 10.

      202

      Инструкция Сарычеву от 12 июля 1772 г.

      203

      Донесение Донского войска Военной коллегии от 17 июля 1772 г.

      204

      Собственноручная записка от 25 июля 1772 г.

      205

      Грамота войску Донскому от 26 июля 1772 г., № 149.

      206

      Отношение графа Чернышева Бекетову от 26 июля 1772 г., № 151.

      207

      В ордере от 8 августа 1772 г.

      208

      Отношение Бекетова казанскому губернатору 9 августа 1772 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 94, св. 10.

      209

      Письмо императрицы графу П.И. Панину 20 ноября 1774 г. // Чтения, 1858, кн. II.

      210

      Показание Пугачева, данное Шешковскому 4 ноября 1774 г. // Гос. архив, VI, д. № 512.

      211

      Показание Пугачева в Яицком городке 16 сентября 1774 г. // Гос. архив, д. № 506.

      212

      Показание Пугачева 4 ноября 1774 г. // Гос. архив, VI, д. № 512 (1).

      213

      Показание Пугачева от 4 ноября 1774 г.

      214

      О своем пребывании на Тереке Пугачев рассказал Шешковскому целую басню, которая могла бы ввести в заблуждение, если бы сохранившиеся, к счастию, документы не опровергли всего им показанного. Шешковский записал со слов допрашиваемого следующее: «Поехал он через Дон по льду верхом с тем намерением, чтобы ехать на Терек… Ехал он семь дней и, не доехав до Кумы, занемог, а лошадь пала, почему он лег и лежал, а отдохнув, через великую силу пошел к Куме; дошедши до берега, не мог больше ступать ногами, лег на берегу, лежал трое суток, не видев ни одного человека… Через три дня пришли к нему три человека, русские, и спросили его, что он за человек? Он сказал им о себе, что он донской беглый казак… Оные два человека были на лошадях; сжалившись над ним, посадили его на лошадь, а сами сели на одну двое и поехали с ним по сделанному идущими в то самое время из Кизляра донскими казаками мосту через реку Куму. И, отъехав от реки верст с тридцать, привезли его оные два человека в сделанный шалаш, где он, Емелька, лежал недели с две. Кормили же его оные люди зверями, яблоками и терном… Оные ж люди сказали ему о себе, что они беглые из Сибири с заводов и, наделав там бед, бежали: мы были и в Астрахани, да там публиковано о нас, так мы и оттуда ушли. Когда же ему стало полегче, то увидел он, что оные два человека режут из прутьев жеребенки, то он их спросил: «Что вы, братцы, пульки, что ли, режете и эти прутики