Кыргызская государственность и народный эпос «Манас». Аскар Акаевич Акаев

периоду монголотатарского нашествия на центральноазиатские и российские земли посвящено множество трудов ученых. Среди них труды великих русских историков Н. Карамзина, В. Ключевского, С. Соловьева, С. Платонова, многих видных историков советского периода. Русские историки дореволюционного периода отличались скрупулезностью в изложении фактической стороны дела, но в общих оценках они, так или иначе, поддавались давлению официальных подходов к оценке монгольского нашествия на Русь, которые всегда была сугубо негативными. Монголы представлялись в черном цвете – как завоеватели, варвары и угнетатели, а российские князья – борцами за правое дело и освободителями от чужеземного гнета. Меня же интересовал вопрос о влиянии монгольского нашествия на кыргызскую землю. Исторических работ на эту тему было недостаточно.

      Эффект взрыва в моем сознании произвели выступления незабвенного Льва Гумилева на тему об эпохе Чингисхана и его потомков. Ныне имя этого великого русского ученого прославлено. Разумеется, интерес к нему вызван не тем, что это сын знаменитых русских поэтов Н. Гумилева и А. Ахматовой, оказавшийся из-за родственных связей и по другим причинам в сталинских лагерях.

      Труды Л. Гумилева еще при его жизни стали издаваться гигантскими тиражами. Недавно вышло полное собрание его сочинений. В Москве и в других российских городах каждый том сочинений Гумилева расхватывается мгновенно, и опоздавшие вынуждены буквально рыскать по книжным магазинам в поисках его книг.

      В творчестве Л. Гумилева меня поразило его нескрываемое личное увлечение проблемами Востока, его симпатии к древним народам Азии. В центре его внимания были судьбы таких народов, как хунны, древние тюрки и монголы, их роль в истории этносов, населявших территорию, которая ныне носит название постсоветской. В те тоталитарные времена, в которые жил и работал Гумилев, подобный интерес нес в себе элементы опасности. Например, А. Бернштам, С. Абрамзон и другие ученые серьезно пострадали и в науке, и в личном плане за приписываемые им идеи пантюркизма. Пройдя сталинские лагеря, Гумилев не страшился новых репрессий, хотя его научная смелость не раз становилась причиной появления препятствий в его работе.

      Для продвижения своих, отличавшихся от общепризнанных идей в вопросе о монгольском периоде в истории России Л. Гумилеву нужно было решительно выступить против официальных взглядов советских историков. Но были и другие, еще более сложные проблемы. Еще великий Гегель в своей «Философии истории» утверждал: «Движения народов под предводительством Чингисхана и Тамерлана… все растаптывали, а затем опять исчезали, как сбегает опустошительный лесной поток, так как в нем нет жизненного начала». Подобно гигантскому прессу на сознание давили тезисы К. Маркса: «Орды совершают варварства в цветущих городах. Искусство, богатые библиотеки, превосходное сельское хозяйство, дворцы и мечети – все летит к черту». Относительно монголов основатель марксизма писал: «Это иго не только давило,