Экипаж. Александр Митта

бинтом, а на лбу тем же бинтом закрепил электрический фонарик. Потом обвязал Валентина вокруг пояса спасательным канатом и конец каната дал ему в руки:

      – Держи.

      Шлепнув Игоря на прощание перчаткой, Валентин протиснулся сквозь дыру в негерметичный отсек. А Скворцов остался у шпангоута. Не выдержав, Тамара сказала ему:

      – Он полез, а ты здесь?

      – Точно. Он полез, а я на подхвате, – со злобой ответил Игорь. – Умею устроиться. – И он надел наушники.

      …Ненароков осматривался в полутемном закутке, скошенном, как каморка под лестницей. Потолком каморки был изгиб воздухозаборника, куда предстояло проникнуть Валентину. (Канал воздухозаборника – это широкая труба, через которую всасывается воздух для двигателя.)

      – Ну как ты? – раздался в наушниках голос Тимченко.

      – Пока нормально… Стою в хвостовом отсеке под двигателем.

      …Штурман напряженно следил за курсом и высотой, ведь всего в ста метрах находился сопровождающий их «Ил-18». А Тимченко, ведя самолет, разговаривал с Ненароковым.

      – Закрепи фал именно здесь, – советовал Тимченко. – Чтобы можно было втащить тебя обратно.

      – Да не беспокойтесь, Андрей Васильевич, – ответил голос Ненарокова. Андрей Васильевич нахмурился.

      – Повтори, как понял?

      – Закрепить фал… Завязываю двойным узлом за такелажное ухо.

      – Средний движок я выключил… Не торопись. Двигайся осторожно… Я буду и дальше уменьшать скорость, но меньше четырехсот не смогу. Так что ветер тебя потреплет, не обижайся.

      У гермошпангоута их разговор хмуро слушал Игорь Скворцов.

      – Скворцов тебе не нужен? – спрашивал голос Тимченко.

      – Пока нет…

      …Светя себе фонариком, закрепленным на лбу, Валентин открыл замки люка воздухозаборника. Открыл все четыре, сообщил об этом в кабину и медленно, с трудом протиснулся в лючок.

      И сразу ударил в лицо, завыл ледяной ветер. Валентин лежал в трубе с совершенно гладкими стенками. А надо было ползти по ней вперед и вверх.

      С трудом достав из сумки отвертку и молоток, Валентин пробил в стене трубы две дырочки и продел сквозь них кусок проволоки. Получилась петля. В наушниках раздался голос командира:

      – Валя! Почему молчишь? Что делаешь?

      – Стремена делаю. Иначе не долезть. Скользко… Штук шесть придется делать.

      – Только ты не молчи, дорогой. Говори каждое свое движение… И ты будешь лучше осмысливать, и мне спокойней…

      …В салоне, среди пассажиров, нарастало беспокойство. К начальнику строителей, который лежал поперек трех кресел укрытый пледами и решал кроссворд в старом «Огоньке», явилась целая делегация – две женщины и мужчина. Мужчина начал:

      – Сергей Николаевич! Почему нас не кормят? И вообще, почему ничего не объясняют? Мы имеем право знать!

      – Объяснят, когда можно будет, – пожал плечами Сергей Николаевич. Лицо у него было серое, губы посинели от недостатка кислорода. – А пока я нашел себе занятие: мне после инфаркта нельзя волноваться.