Компромисс. Сергей Довлатов

антисемитизм все-таки существует?

      – Похоже на то.

      – Как это могло появиться у нас? У нас в стране, где, казалось бы…

      Я перебил его:

      – В стране, где основного мертвеца еще не похоронили… Само название которой лживо…

      – По-твоему, все – ложь!

      – Ложь в моей журналистике и в твоих паршивых стишках! Где ты видел эстонца в космосе?

      – Это же метафора.

      – Метафора… У лжи десятки таких подпольных кличек!

      – Можно подумать, один ты – честный. А кто целую повесть написал о БАМе? Кто прославлял чекиста Тимофеева?

      – Брошу я это дело. Увидишь, брошу…

      – Тогда и не упрекай других.

      – Не сердись.

      – Черт, настроение испортил… Будь здоров.

      Теппе встретил меня на пороге.

      – Кузина родила из шестой палаты. Вот данные. Сама эстонка, водитель автокары. Муж – токарь на судостроительном заводе, русский, член КПСС. Ребенок в пределах нормы.

      – Слава богу, кажется, подходит. Позвоню на всякий случай.

      Туронок сказал:

      – Вот и отлично. Договоритесь, чтобы ребенка назвали Лембитом.

      – Генрих Францевич, – взмолился я, – кто же назовет своего ребенка Лембитом! Уж очень старомодно. Из фольклора…

      – Пусть назовут. Какая им разница?! Лембит – хорошо, мужественно и символично звучит… В юбилейном номере это будет смотреться.

      – Вы могли бы назвать своего ребенка – Бовой? Или Микулой?

      – Не занимайтесь демагогией. Вам дано задание. К среде материал должен быть готов. Откажутся назвать Лембитом – посулите им денег.

      – Сколько?

      – Рублей двадцать пять. Фотографа я пришлю. Как фамилия новорожденного?

      – Кузин. Шестая палата.

      – Лембит Кузин. Прекрасно звучит. Действуйте.

      Я спросил у Теппе:

      – Как найти отца?

      – А вон. Под окнами сидит на газоне.

      Я спустился вниз.

      – Але, – говорю, – вы Кузин?

      – Кузин-то Кузин, – сказал он, – а что толку?!

      Видимо, настрой у товарища Кузина был философский.

      – Разрешите, – говорю, – вас поздравить. Ваш ребенок оказался 400000-м жителем нашего города. Сам я из редакции. Хочу написать о вашей семье.

      – Чего писать-то?

      – Ну, о вашей жизни…

      – А что, живем неплохо… Трудимся, как положено… Расширяем свой кругозор… Пользуемся авторитетом…

      – Надо бы куда-то зайти, побеседовать.

      – В смысле – поддать? – оживился Кузин.

      Это был высокий человек с гранитным подбородком и детскими невинными ресницами. Живо поднялся с газона, отряхнул колени.

      Мы направились в «Космос», сели у окна. Зал еще не был переполнен.

      – Денег – восемь рублей, – сказал Кузин, – плюс живая бутылка отравы.

      Он достал из портфеля бутылку кубинского рома. Замаскировал оконной портьерой.

      – Возьмем для понта граммов триста?

      – И пива, – говорю, – если холодное…

      Мы заказали триста граммов водки, два салата и по котлете.

      – Нарезик копченый желаете? – спросил