Ущелье. Маргарита Епатко

мешочка с монетами в руке вновь блеснуло стальное лезвие.

      – Того-этого, согласен я, – быстро произнес писарь.

      – Твое, – синеглазый всунул ему в руку деньги. – И еще возьми.

      Полотняной узелок лег в потную ладонь Антипа.

      – А это чего? – удивился писарь, сжимая колюче-шуршащий узелок.

      – Лошадкам подсыпь, на следующем водопое, – прошелестел удаляющийся голос.

      – Ты в себе, али как? – тяжелая ладонь Грицко хлопнула казака по спине.

      – Тьфу, напугал, ирод, – выругался Антип, скоро рассовывая мешочки по карманам.

      Он не мог понять, как поручик умудрился так быстро спрятаться в худосочном лесочке. Но, так или иначе, сейчас на полянке между редкими деревьями был только он, Грицко, да четыре стреноженные лошади.

      – А я че, я ниче, – пожал плечами Андрюха. – Смотрю, ты стоишь и сам с собой разговариваешь. Может перетрудился?

      – Ты мне не тыкай. Молод еще. Старшой тебя ищет. Коней сам доведу.

      Андрюха передал писарю в руки поводья своенравной кобылки Николы. Антип пасмурно посмотрел вслед уходящему казаку. Потом полез в карман и, достав кожаный мешочек, растянул завязки. На ладонь ему высыпалось несколько крупных тускло-желтых затертых монет.

      – Золото, как есть золото, – прошептал писарь.

      Никола задумчиво сидел у костра. Грицко и Антип, пойдя с лошадьми к водопою, куда-то запропастились. Да и разбуженный им Максим, отправленный на сбор сучьев для костерка, тоже скрылся с глаз.

      – Негоже так разбредаться, – запоздало подумал помощник атамана, пододвигая к себе сверток с мечом. Лежащий недалеко от костра, он показался казаку обжигающе горячим.

      Треск сучьев, заставил Николу обернутся. Сухонькая старушечка с вязанкой хвороста вышла на поляну.

      – А я гляжу огонек. Думаю, не почудилось ли? – сказала она. – Места-то здесь безлюдные.

      – Это точно, – кивнул казак, цепким взглядом окидывая старушку.

      Вроде бабка как бабка. По одежде так из верхних станиц. Там любят делать такие яркие вышивки, от которых в глазах рябит. И кой черт ее в такую глушь закинул?

      – Монастырь здесь основать решили, – словно отвечая на немой вопрос, сказала старушка. – А я помогаю.

      – Угу, – кивнул казак.

      Объяснение было приемлемым. Он слышал про отшельников обосновавшихся прямо под носом у крымского хана. Но святым людям виднее.

      – Так я подсяду. Погреюсь, если позволишь, – старушка продолжала безропотно стоять у края поляны.

      – Конечно, матушка, – Никола показал на свитку брошенную Грицко с другой стороны костра.

      Но бабка, не заметив его жеста, умостилась рядом.

      – Даже слишком близко, – подумал казак, глядя в подслеповатые глазки старухи. – И в чем тут душа держится? А вот же, отшельница.

      – Я того, – бабка подвинулась еще ближе. – Не в меру любопытна. А новостей никаких не знаю. Как там в миру? Войны нет?

      – Пока нет, – Никола отодвинулся от старухи.

      – Это