Дело всей смерти. Андрей Крюков

только птички поют, батюшка.

      Отец Алексий припомнил, как в подземном учебном центре сомневался в здравом уме Неелова. Теперь речи этого человека снова наводили на мысль о помешательстве. «Но кто сошел с ума? Может, это я обезумел и грежу? Разговариваю сам с собой? Или опять дьявол меня морочит? Насылает обольстительные сны, фантомы седовласых академиков…»

      – Воистину: верую, потому что нелепо! И вы зовете меня на работу в свою фирму? Расширяете компанию?

      – Остры вы на язык, Алексей Павлович! Ваша задача – помочь своим товарищам.

      – Товарищам?

      – Вот именно. В штате моей фирмы – если следовать вашей терминологии – работают ваши однополчане. Мы их уже упоминали: Круглов, Зуев, Непейвода. Они мои небесные корреспонденты. Так вот: с ними плохо. Полагаю, они провалились.

      – Провалились? То есть схвачены, арестованы? Но кем? Ангелами? Чертями?..

      – Чертями, бесами. Адскими отродьями. Ведь ад – это не только место исполнения наказаний. Это еще и контрразведка, и полиция тонкого мира.

      «Мне давно надо бы подняться и уйти, а не слушать явно ненормального человека и не возражать ему», – подумал отец Алексий.

      Но он не мог заставить себя прервать беседу. Вопреки всему разговор увлекал его. Академик Неелов – настоящий или воображаемый – был отцу Алексию нужен и дорог. Как земляк, встреченный в чужом краю. Как старое письмо или фотография. Привет из молодости. Где осталось зарево северного сияния, пропахшая потом спортивная раздевалка, друзья, любовь, воодушевление бойца, мужские страсти и азарт. Откуда его выдернула болезнь и увела в строгие пределы монастыря.

      Его тянуло к Неелову, ему было отрадно говорить о «Бороде Зевса» – пусть это всего лишь сказка. Ему хотелось вспоминать себя персонажем из этой сказки – бесстрашным богатырем. Слова «операция», «контрразведка», фамилии друзей-разведчиков звучали для него сладкой музыкой. Поэтому он без раздражения отечески увещевал Неелова:

      – Согласитесь, Дмитрий Дмитриевич, что я не могу принять то, что вы излагаете. Ад, по-вашему, – контрразведка и полиция? Это же ни в какие ворота не лезет. Противоречит всем канонам. Как и ваши представления о рае. Уж поверьте мне, священнику.

      – А вы соглашайтесь на мое предложение, и своими глазами убедитесь, – настаивал Неелов. – И своих товарищей вызволите из беды.

      – И поправлю дела вашей фирмы?

      – Это одно и то же.

      – Я помолюсь за вас. И за товарищей. Это все, чем я могу посодействовать.

      – Нет! – отрезал Неелов. – Отказа я не приму! Вы должны сказать «да». Жизнь детей от этого зависит.

      – Каких детей?

      – Моих внуков! – Неелов разнервничался и покраснел. – А вы бесчувственный, жестокий! Какой же вы священник? Где же ваша любовь?!

      Последние слова он выкрикнул, собрав взгляды всех присутствующих в вестибюле.

      «У него, видно, и правда большая беда», – подумал отец Алексий. Из желания успокоить старого знакомого, сказал:

      – Хорошо, хорошо. Допустим, я соглашусь отправиться