Курортная зона. Надежда Первухина

человек из Сычуани”. Так была подписана записка. Неизвестный доброхот оказался знатоком Брехта.

      – Ну и что? Записка, предупреждение, вещее гудение сливного бачка… Тяжелая поступь Рока и все такое. Эта неумная Немова поплачет и успокоится.

      – Нет. – Нарик доел мороженое и культурно поставил вазочку на пол перед соседним сиденьем. – Немова отнюдь не глупа, ибо хочет две вещи: найти того, кто предупредил ее об опасности, и…

      – И?

      – И замочить того, кто убил ее мужа. Киллера. Тебя.

      – Руки коротки. – усмехнулась Лариса. – Пусть лучше пристрелит Марчкведелидзе.

      – Вот до него у нее действительно руки коротки. В полунищем этом городишке древних оружейников, куда нас всех, грешных, оперативно созвали на сей слет бойскаутов, господин Марчкведелидзе всю экономику к липким лапкам прибрал, а теперь еще и баллотируется на пост мэра – не знала, что ли? Рустама-баши, будущего главу города, охраняют, как андалузскую девственницу накануне свадьбы, посему подступиться к нему разъяренной мстительнице Немовой просто невозможно. И тогда безутешная и бешеная в своей безутешности вдовица Немова пошла по пути наименьшего сопротивления – решила отомстить киллеру, замочившему бесценного муженька. Око за око, и все такое.

      – Насколько это серьезно?

      – По слухам, она наняла Истопника.

      Сердце Ларисы сделало перебой: раз-два, раз-два-три. А потом вернулось к обычному ритму.

      – Говорят, Истопник берет за услуги даже дороже, чем я, – безразличным тоном сказала Лариса. – И работает не по всякому заказу, а только из-за личных связей с заказчиком. Откуда у какой-то бизнес-вдовы Немовой такие деньги и связи, а, Нарик? Молчишь. Версий не строишь. И правильно. – Лариса ласково улыбнулась приятелю. – Это слухи, мой любимый химик.

      – А если нет? Я за тебя боюсь.

      – Напрасно. – Улыбка Ларисы стала еще шире. – Бояться надо не за меня. Бояться надо меня. Впрочем, к тебе, мое сокровище, это не относится.

      Лариса встала.

      – Ты куда? – переполошился Нарик.

      – Верну в буфет твой вазончик, потом зайду в дамскую комнату. И просто… поброжу среди публики до начала официального заседания. Интересно ведь, кто… прибыл? Почтил честью, так сказать.

      – Ты засветишься!

      – А кто здесь знает, что я – это я? Только ты.

      – И Старик.

      Лариса стиснула вазочку:

      – Он здесь?

      – Да. Чуть ли не в президиуме.

      – Тогда я чего-то недопонимаю, Нарик.

      – Круги решили открыться и сотрудничать. Надо следить за сплетнями среди простых смертных.

      – Однако! Можешь считать, что ты меня потряс своей информированностью. Но пройтись – пройдусь. И надеюсь, небольшое, вполне цивильное дефиле немного прояснит мои мозги, уже насквозь пропитанные мятной изжогой твоего мороженого.

      …В отличие от полутемного, затхлого, пропахшего пыльным драпом зала, фойе сияло, звучало, двигалось, искрилось; модные кондиционеры надрывались из последних сил, спасая бесцельно