Машина пространства. Алексей Синицын

пространства на «внешнее» и «внутреннее» чисто условно. Ментальные, физические, верхние, нижние, а также всяческие другие миры – вот это метафора! Они лишь плод умственного воображения, а это значит, что на самом деле между ними нет никакой реальной границы. Понимаете?

      – Чисто теоретически – да, – скромно подтвердил Жора.

      – Потратив примерно полгода на изучение различных источников, я вполне убедился в том, что Машина Пространства существовала. – Зайцев, на несколько секунд забывшись, стал грызть ноготь.

      – Вы сказали «Машина Пространства»?

      Поезд качнуло вперед, и дверца купе слегка отъехала, из коридора мгновенно ворвался бешеный, аритмичный перестук колес. Пеликанов поднялся, чтобы прикрыть дверь.

      – Никогда про такую не слышал. И как же она выглядит? – спросил Жора, возвращаясь на место.

      – Разумеется, Машина Пространства – это не техническое приспособление, а собирательный образ, – хмыкнул профессор. – И все же принцип ее работы вполне конкретен. Дело в том, что ум тратит колоссальную энергию на поддержание границы между внутренним и внешним. И эти усилия, направленные на создание иллюзии, как ни странно, имеют самое непосредственное физическое выражение. Достаточно вспомнить знаменитую формулу Эйнштейна: E=mc², чтобы подсчитать, сколько требуется энергии для того, чтобы внешний материальный мир с его звездами, планетными системами и галактиками продолжал существовать. Но если перестать тратить энергию на поддержание иллюзии внутреннего и внешнего, ее с лихвой должно хватить на любые пространственные путешествия, – оптимистично заключил Зайцев.

      – Да, но как их осуществлять? – вскинулся Пеликанов.

      – Ах, дорогой Горгий Павлович. Извольте видеть, что в упомянутой мной формуле Эйнштейна отсутствует время. Это означает, что за все уже заплачено вперед, что все уже от века осуществлено и достигнуто. Нам остается лишь отвлечь внимание от собственной персоны и найти нужный выключатель.

      – Иван Михайлович, – взмолился Жора, – а вы бы могли еще раз продемонстрировать?

      – Не верите, Горгий Павлович, – профессор снова в задумчивости задвигал челюстью.

      – Вы уж простите. Больно все необычно как-то.

      – Я, конечно, могу исчезнуть прямо при вас. Но предупреждаю, вам будет казаться, что я все еще здесь. Это связано с тем, что для переключения картинки вам потребуется все-таки на некоторое время потерять меня из виду, и́наче, – профессор сделал ударение на первом слоге, – вы просто не поверите в происходящее. Своего рода, инерция восприятия.

      – Я понял, Иван Михайлович. Мне выйти?

      – Ну, выйти, или зажмуриться, – почесал висок Зайцев.

      – Ей-богу, ни с чем подобным не сталкивался, – признался Жора.

      Выскользнув в коридор, он прикрыл ладонями глаза и стал считать до тридцати. До тридцати, решил он, будет достаточно. Проходившая мимо грузная женщина с контейнером Доширака неодобрительно взглянула на взрослого человека, вздумавшего