Руки, полные пепла. Мэй

ладили.

      Больше тянуть возможности не было, и Софи позвонила в дверь, искренне надеясь, что матери нет дома, и они смогут забрать вещи по-тихому. Но разумеется, она была там. И ее лицо вытянулось в удивлении, когда она увидела гостей.

      Софи набрала в грудь побольше воздуха:

      – Мама! Пожалуйста, не надо сцен. Давай поговорим как взрослые люди. Я не вернусь. И приехала за вещами.

      К ее удивлению, мать действительно быстро взяла себя в руки. И даже предложила поговорить в гостиной. Принесла чай, Софи еще поразилась сильному запаху мяты, который даже вкус отбивал. Обычно мать предпочитала что-то более тонкое.

      А потом – всё. Софи помнила, как ужасно захотелось спать, как успела подумать, что это ненормально… и очнулась уже здесь.

      Полумрак сгущался. Сколько же прошло времени?

      Софи выбралась из машины и ее первым порывом было убежать: мать явно собирала вещи и хотела увезти ее как можно дальше. Что за глупости? Она что, правда считала, если посадить дочь на самолет, та не сможет вернуться? Или… Софи вздрогнула, поняв, что не знает, поехал бы за ней Гадес настолько далеко? Или махнул рукой и вернулся к увлекательному времяпровождению с Хель?

      Но уйти Софи не могла. Хотя настойчивое ощущение тянуло ее прочь, она не хотела оставлять Амона, особенно сейчас, в сумерках.

      Шаги отдавались в затылке болью, но вполне терпимой, и Софи не могла понять, эти ощущения после зелья матери?

      Дверь дома не была заперта, и Софи понадеялась, что ей удастся проскользнуть незаметно. Амон оказался там же, где она помнила его в последний раз: на диване в гостиной. На столике стояла пустая чашка, Амон крепко спал, неуклюже притулившись на диване.

      Софи потрясла его за плечо, стараясь не шуметь. Амон зашевелился, но не проснулся. Тогда Софи продолжила более настойчиво.

      – Что? – Амон наконец-то открыл глаза, поморгал, пытаясь сбросить сонливость. – Сеф? Что происходит?

      – Мать нас усыпила. Ты как?

      – Спать хочу.

      Он сел, явно с трудом приходя в себя. Похоже, мать хотела так и бросить его здесь, а Софи увезти подальше. Вот что за идиотизм? И Софи стало не по себе: значит, мать отлично знает, как усыпить бога. А она-то наивно думала, что такие штуки на них тоже не действуют.

      – Софи, дорогая, оставь своего друга. Нам пора.

      Мать стояла в дверях и мило улыбалась. В руках она держала еще одну сумку, в которой Софи узнала свою собственную.

      – Я никуда с тобой не поеду! – твердо сказала Софи. – Ты усыпила нас! Это переходит все границы.

      – Ты сама не знаешь, о чем говоришь. Софи, поехали. Амон, будь благоразумен.

      Мать сделала несколько шагов в комнату, как будто хотела взять дочь за руку и силой выволочь на улицу. И Софи внезапно с ужасом поняла, что та вполне способна это сделать. Вцепившись в плечо севшего Амона, Софи думала, что он еще явно не проснулся до конца, но, к ее удивлению, Амон тряхнул головой.

      И в полумраке гостиной разом вспыхнули все лампы: старенькая люстра под потолком, торшер, настольная. Да так ярко, что тени будто отпрянули