Комплекс крови. Эра Эльто

хотя жесты у него были не отцовскими – слишком торопливые.

      – Филипп.

      Гость осторожно улыбнулся.

      – Хорошо. Тогда зовите меня «Ларри», пожалуйста.

      – Ларри, – повторил Филипп. – Хорошо, что этого не слышит мой сын. Он бы упрекнул тебя в том, что ты пользуешься сокращенной формой темного имени.

      – Я привык к этой форме. Надеюсь, ваш сын в добром здравии?

      – Да, как и дочь. Если ты останешься на ужин, то сможешь с ней познакомиться, а заодно и с ее мужчиной. Он журналист. И, похоже, хочет взять у тебя интервью. Поговорить об Альберте.

      Ларри вернулся к столу и медленно опустился в кресло.

      – Не думаю, что смогу много рассказать. Вы ведь знаете, в последнее время мы практически не общались.

      – Да, он мне говорил. Из-за матери.

      – В том числе. Я тяжело воспринял новость об их разводе. У нас, – он сделал неопределенный жест, подразумевая темных эльфов «из этих», – такое не принято. А потом у меня начались проблемы с Вэл… Валери… с моей женой. В общем, мы с папой отдалились друг от друга.

      Филипп подошел к сейфу и начал набирать код.

      – Твоя сестра не приехала?

      – Нет. Постарается вырваться в ближайшие два дня. – Он помолчал. – Доктор Хобарт… Филипп. Я хочу у вас кое-что спросить, надеюсь, это не прозвучит слишком бестактно.

      – Я слушаю.

      – Вы хорошо знали папу. Он доверял вам все свои секреты, даже те, которые не рассказывают женам. Вы думаете, что он умер своей смертью?

      Под внимательным взглядом Ларри Филипп захлопнул дверь сейфа и приблизился к столу, держа в руках несколько папок.

      – А что ты сам об этом думаешь?

      – Я бы предположил, если бы знал, чем он занимался. Помимо благотворительности и исследований. Иногда под словом «исследования» подразумевается много всякого…

      Филипп улыбнулся.

      – Нет, на правительство Альберт не работал. И с криминалом тоже не связывался. – Он сел за стол и положил папки перед собой. – Хотя в нем всегда было это ощущение… раздвоенности. Он любил ходить по лезвию. Жил по-настоящему только тогда, когда вокруг горел огонь, а он через него шел. Обжигался, но продолжал идти. Потом говорил, что сил у него больше нет. Но проходило несколько дней – и он снова тосковал об огне.

      Выражение непонимания на лице гостя говорило красноречивее любых слов.

      – Это тебя удивляет, верно? Ты помнишь своего отца джентльменом, который открывает дамам двери и может потратить час на то, чтобы подобрать галстук?

      – Да, – признал Ларри.

      – По молодости голова у него была горячая, и он обожал говорить и делать ерунду. Привычка говорить и делать ерунду имеет свойство уходить с возрастом. Чего не скажешь о горячей голове.

      – Так вы считаете, что его убили?

      Вопрос повис в воздухе как гильотина, готовая сорваться от одного вздоха.

      – Считаю ли я, что его убили? – повторил Филипп. – Я думаю, вопрос следует поставить