Банка «гОзировки». Денис Давыдов

идут эти тюлени. Готовьтесь, ребзы.

      Они все «затухли», поставили бутылки и напряглись. Генерим остался спокоен и даже нацепил на лицо раздражающую улыбку. Одному мне было плевать, я хотел драки. Во мне проснулся кровожадный зверь. В темечке застучала кровь. Бить, бить, бить, бить, бить, бить, бить, бить.

      Они приблизились к нам. Рот открыл тот же что и до этого:

      – О, бакланы. Так до вас ничего и не дошло, правда?

      – Баклана в зеркале увидишь, – ответил Генерим, – правда, ребят?

      Ребята заржали, но говорливый баклан их осадил:

      – А вы хули ржете?

      Теперь «наши» затухли окончательно, ну и славненько. Я почувствовал, как у меня во рту накопилось много слюны. Как будто я собака Павлова и передо мной зажигают лампочку.

      Говоривший с нами, вдруг посмотрел на меня уже серьезно и сказал Геннадию:

      – А с этим придурком чего? Из психушки сбежал что ли?

      Но последнее что я услышал, это были слова Генерима.

      – Бей их!

      Вы чувствовали когда-нибудь, хоть разок, хоть на секунду, что реальность вокруг вас тормозит? Идет намного медленней, чем есть? И в этот момент вы можете прыгать дальше, бить быстрей, стрелять, попадая в цель, не целясь! Жаль, что я такого никогда не испытывал. Я рванул со всех ног к одному из них, но был недостаточно быстр и получил по лицу, лицо заболело, возможно, потекла кровь из носа. Я ухватился за лицо и тут же получил пинок в живот, согнулся, одной рукой держась за живот, другой держась за лицо. И тут он подошел ближе, чем на расстояние своих длинных рук и ног. Бинго. Я ударил четко под колено, и его нога застыла в ступоре, он даже потянулся ее подержать и я встретил его ударом в челюсть. Сразу подумал, что остался без руки – ошибка новичка: ударил пальцами, а не костяшками. Издал возглас: «Ай!» – но тут же исправился и начал бить костяшками левой руки прямо в лицо. Нанес удара четыре, а когда он упал – каблуком стал бить ему по животу.

      После двух ударов он ухватил меня за ногу, дернул, я сгруппировался и упал на правую сторону, зашипел от злости и, не подымаясь, наотмашь левой ногой ещё раз крепко задел его по лицу, кинулся к нему и начал бить локтями, после чего «бобик сдох».

      А свалился на землю, все тело болело: болело лицо, болел живот, пальцы на правой руке. Но я был счастлив! Я завалил противника выше и тяжелей себя. Не без потерь, конечно, но черт с ними, с потерями. Это удовольствие -от того, что я преодолел такого соперника- сладостью ощущалось в моем рту. Хотя если посудить, встретив меня в следующий раз, он ко мне не приблизится ближе, чем на удар ноги или руки и скорее всего, отлупит меня как лоха, но в следующий раз и я буду уже матерей и опасней. До следующего раза, урод.

      И я от самодовольства засмеялся, уставившись в темное пустое небо, которое возможно только в моем городе. Меня прервал голос Генерима:

      – Долго ты там ржать собираешься?

      – Отстань, не видишь человеку хорошо, – ответил я, подумав мгновение, добавил – или плохо.

      Он