Инновационный переполох. Сатирические рассказы и повести. Елена Гвозденко

баранку крутить.

      – Насколько я знаю, никаких Мекк в нашем районе никогда и не было, что машину по пустошам гонять? Да и гроза, похоже, собирается, смотрите, как сверкнуло. Не вовремя, ведь уборочная.

      – Уборочная, – повторил Тугощеков, – уборочная…

      «Убирают нашего брата, эх, убирают. Вот в соседнем районе Пташкина посадили, а уж казалось, в такие кабинеты вхож. Непотопляемый. Времена настали, никакой стабильности, кому верить? Любое неточное движение и ты уже Амадейка с приставкой экс. Хорошо, если не заключенный. Вот и трясись по ухабам, ищи непонятно что. Да и какие у нас могут быть туристические места? Разве что для любителей экстрима».

      – Гриш, а Гриш, ты же местный, свой. Какие у нас тут легенды народ рассказывает?

      – Да народу только дай посочинять. Ерунда все, сказки детские.

      – Это уж мне позволь решать, что ерунда, а что дело региональной важности.

      – Сказывали, к примеру, что жила в наших краях лет двести тому назад одна разбойница. Лихая баба, атаманша, Глашка – выворачивай кармашки. Говорили, что из этих мест родом. В молодости, будто, изнасиловал ее барин, а потом, как водится, в деревню к родителям сослал. А те от позора честили девку почем зря, вот и сбежала она в лес. Сбежала и пропала. Решили, что сгинула. А через несколько лет в наших краях банда кровожадная объявилась. Никого не щадили – ни богатых, ни бедных, за драную рубаху зарезать могли. И верховодила, будто, в той банде эта самая Глашка. Мужиков в узде крепко держала. Народ говорит, что не обошлось тут без нечистой силы. Да чушь все это.

      – А скажи-ка, Григорий, о кладах никто не рассказывал?

      – Как не рассказывать, говорили, что Глашка хоронила награбленное в своей деревне. Да только клады эти заговоренные, никому не удалось найти. Мы пацанами тоже с лопатами рыскали. Говорили, что Глашка эта сама богатство стережет, потому и не дается оно в руки.

      – Спас, Гришка, от верной погибели спас. Это какой квест можно замутить, любо-дорого. А где деревенька та?

      – Подлючино? Глашкина вотчина? Так подъезжаем, вон за тем перелеском.

      – Там и останови, нашли мы Мекку.

      Гришка лишь в зеркало глянул, видно и правда, в этих дорогих коньяках всякой дребедени намешано.

      За перелеском никакой деревеньки не было – пустырь, заросший бурьяном, весь в горбах-холмиках.

      – А где же деревня-то?

      – Так вот, перед вами. Лет двадцать как последнего жителя схоронили, а с ним и деревушка умерла. Видите, сколько домов-то было?

      – Где дома? – Тугощеков озирался по сторонам, с опаской поглядывая в сторону Гришки.

      – Да вот же, Амадей Виссарионович, холмы эти – дома разрушенные. Это не пустырь, яблоньки да сирень осиротевшие повсюду. А в низине, у самой речки, вон за теми кустами, кое-какие постройки сохранились.

      «Уборочная», – крутилось в голове руководителя района.

      – Только ехать надо бы, послушайте, тишина какая, не иначе перед грозой.

      Но Амадей Виссарионович