Париж, Амстердам, Вена, Мюнхен и др.. Владимир Дараган

заиграли нечто среднее между Интернационалом и похоронным маршем Шопена.

      – Это днем так, – проворчал внутренний голос. – А что будет ночью? Ведь квартира в двух шагах отсюда.

      – Зато тут рядом жил Атос, – ответил я внутреннему голосу. – А он не стал бы жить в плохом месте.

      Припекало. Я достал планшет и посмотрел, где находится кулинария, рекомендованная мне женой.

      – Там все вкусно, – сказала она. – Купишь себе нормальной еды – не все же тебе по ресторанам ходить. Надо о душе и культуре иногда думать.

      Кулинария оказалась итальянской с продавщицей ослепительно-телесной красоты.

      – Вы говорите по-английски? – спросил я.

      – Нет, месье, – сказала ослепительная.

      – А по-русски, по-немецки?

      – Месье, я из Сицилии. Я и по-французски плохо говорю.

      Это было сказано по-французски, но я догадался.

      – Бонжорно, – я жестами показал, что мне нужна бутылка вина и понемножку из всех лотков, что стояли на витрине.

      – Прего месье, – улыбнулась сицилианка, вручив мне неподъемную сумку.

      По дороге домой я задержался около витрины книжного магазина, где увидел книгу «Геометрия и диоптрии в классическом исламе». Книга стоила 60 евро. Не купил, хотя было интересно. Особенно про диоптрии.

      Через двадцать минут я поднимался по винтовой лестнице трехсотлетнего дома, где была моя квартира. Главная комната уютно-средних размеров, с темными балками на потолке и с абсолютно безвкусным ковром на полу. Два огромных окна были стыдливо прикрыты шторами, скрывавшими вид на оцинкованные крыши каких-то сараев. Стол, пришедший из времен взятия Бастилии, скрипел от одного моего взгляда. Сначала было тихо, но потом на кухне взревела стирально-сушильная машина.

      – Чертов мальчонка, – проворчал я и стал нажимать все кнопки на панели управления. Машина как-то странно скрипнула и замолкла. Тут же зазвонили колокола собора.

      – А хлеб-то мы не купили! – злорадно хихикнул внутренний голос.

      – Будем худеть, – сказал я и стал расставлять на столе коробочки из итальянской кулинарии и открывать белое вино с таинственным названием Cantina Zaсcagnini.

      Еда оказалась очень знакомой и напомнила мне Сицилию. Там, в одном городке я заблудился и спросил прохожего, как мне отсюда выбраться.

      – Езжайте за мной, – сказал прохожий и побежал по улицам, показывая дорогу.

      – Хорошие люди живут в Сицилии, – ностальгически вздохнул я.

      – Все равно за хлебом иди, – проворчал внутренний голос. – И за пирожными!

      Я отложил вилку и вышел на улицу. Вход во дворик моего дома – красная бронированная дверь с магнитным замком. Ориентир – справа витрина с ботинками. После стакана Cantina Zaсcagnini это стало важно.

      – После ботинок – направо, – сказал я внутреннему голосу. – Запомнил?

      – Хемингуэй был умный, – вздохнул он в ответ. – Его дом во Флориде находился около маяка, к нему легко было найти дорогу