АРК. Дмитрий Троцкий

глаза на Кнопмуса, она издала ряд щелкающих звуков.

      – Извини, но мой ответ «нет». Погоди, осталось буквально несколько лет, и будет тебе столько работы, что сам запросишься обратно, – ответил Хранитель.

      Пес, недовольно фыркнув, что-то цыкнул и горделиво удалился в темноту. Зафаэль посетовал:

      – Жалуется чуть ли не каждый день. Засиделся, скучно ему.

      – Он важную работу делает, не могу пока отпустить его. Наверное, даже я лучше бы не справился, а характер у старика всегда паршивый был. Не обращай внимания. Голованы с рождения любознательны до безумия. Погоди-ка…

      Сняв со стены факел, Кнопмус опустился на корточки и осветил каменный пол. На обсиданово-черных плитах проступали красным какие-то письмена. Поинтересовался, не оборачиваясь:

      – Уже и младшие послушники мертвы?

      Зафаэль лишь грустно усмехнулся.

      – Думал, время еще есть. Ну, значит тянуть более нельзя. Давай прогуляемся в святилище.

      Это место помнило многих. Здесь бывали величайшие ученые и философы, художники и композиторы, политики и военачальники.

      Многие.

      За тысячелетия камень впитал в себя поступь лучших из лучших.

      Сегодня же, в огромных сводах зала, тонущих в темноте, Кнопмус услышал лишь тишину.

      – До сих пор поражаюсь, – Хранитель выглядел опечаленным. – Мы ведь с Инессой успели стать настоящими друзьями. Я и не припомню, когда последний раз мог кого-то назвать «другом».

      – Если мне не изменяет память, вы постоянно ругались.

      – Ну еще бы! Спорили до хрипоты. Просто потому, что мне хотелось в чем-то убедить её. Жаль удавалось редко, упрямая была до безумия.

      Зафаэль кивнул.

      – Это точно. А помните, когда на Ильича покушались, что устроила эта чертовка?

      Кнопмус невольно улыбнулся.

      – Кошмар. Чуть глаза мне не выцарапала. Ты её еле оттащил.

      – Так она и мне по лицу тогда засветила. Правда потом разрыдалась и весь китель косметикой вымазала. А что вам сказала, помните?

      – «Никогда человек не был и не станет игрушкой богов. История отплатит тебе».

      – Не боитесь, Абрасакс? Не абы кто такое пророчество выдал.

      – Знаешь, боюсь. Действительно боюсь. И именно поэтому я здесь. Хочу кое-что проверить. Готовь обряд Великого Прощания с Инессой. Надеюсь, что ошибаюсь, иначе Суламифь будет последней, кто взойдет на алтарь.

      Вологда, 1942 год

      На запасном пути стояли с раннего утра. Кругом тишина, ни единого человека. Лишь сплошные составы, составы, составы…

      Внутри спали все, кроме Аркаши. Он проснулся давно, когда вагон резко дернулся: наверное, отцепляли локомотив.

      Уже несколько раз выглядывал наружу, но все так же было безлюдно. Мела метель, иногда где-то вдали раздавались гудки паровоза.

      «Ждать больше нельзя», – решил Аркаша.

      – Папа, пожалуйста, проснись, – он тряс за плечи отца, – ну проснись, папа, папочка.