Железный поход. Том третий. След барса. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

папахи и бурки всадников, сочные мазки маслено-смуглых лиц. Горцев было не менее пятидесяти; все при оружии, закутанные до глаз в башлыки, явно идущие в набег. С первого взгляда Дзахо понял – это не были воины Джемалдина. Отряд был смешанным: по крою одежды, по рисунку расшитых медью и бисером сумок и ноговиц, по седлам и ремням он видел – среди чеченов было много ингушей, было и трое осетин, по всей видимости, примкнувших к отряду в пути. Одетые в желтые драные черкески, с пистолетами за поясом и кинжалами, они быстро и темпераментно переговаривались с чеченцами на языке жестов. То, что данный военный отряд не был отрядом мюридов, тоже стало ясно Бехоеву. В руках последних он не узрел ни единого древка, на котором пестрел бы значок причастности к Газавату, папаху их предводителя не украшала непримирая полоса чалмы. В окружении верных джигитов, на высоком, серой масти, поджаром коне, он упруго качался в седле, следуя в голове отряда.

      Дзахо вздохнул с облегчением, чувствуя, как реже стучит в груди сердце. «Кто знает, что было у них на уме?» Партия горцев проехала мимо и бодрой рысью, поскрипывая подушками седел, взяла путь на восток. Похоже, на сей раз они шли в набег не за кровью гяуров, а в ногайские степи за лошадьми.

      Сидя в седле, под защитой ветвей, аргунец всматривался в росистую, в утренних длинных тенях равнину; провожал долгим взглядом растянувшуюся меж зеленых холмов цепь всадников. Уходившая ночь еще воровски таилась на западе. Горцы, кутаясь в башлыки, временами переходили на полевой галоп. Резко и звучно щелкали подковы о попавшийся камень.

      В жилах Дзахо взыграла чеченская кровь. Будь другое время, кто знает, возможно, он сам бы с готовностью присоединился к их волчьей стае, но нынче…

      Он круто повернул скакуна на север, к Сунже, туда, куда стрелой уходил след его кровника – Джемалдин-бека.

      Глава 5

      Бехоев выследил и нагнал Ахильчиева лишь к обеду следующего дня. Подтыкая концы обветшалого башлыка, мститель нервно улыбнулся. Его впалые щеки, увитые черным жнивьем буйно разросшейся бороды, дрогнули при виде людей Джемалдин-бека; из-под сдвинутых к переносью бровей, ровно черные осколки антрацита, сверкнули глаза, с перекошенных губ слетели проклятья:

      – Да сгниет твоя грудь, Джемал! Чтоб в вашем роду не осталось мудрых…

      Дзахо не замедлил укрыться в каменистых холмах. Обычное спокойствие покинуло его. Ломая в себе внезапно нахлынувшую неуверенность, щуря напряженный взгляд на залитую солнцем равнину, он мысленно шепнул: «Главное – не обогнать врага, а не потерять правильное направление. Нет лучше подарка, чем голова кровника у собственных ног».

      …Целый день он провел в секретах, меняя места, скрываясь и таясь от зорких глаз ахильчиевских ястребов.

      И вновь над ним, уж в который раз, дымилась ночь, и снова над степью наборным кубачинским поясом сиял нарядно перепоясавший небо Млечный Путь, да только нынче не было времени у аргунца разглядывать замысловатый узор его серебряного чекана.

      «Истинно богат лишь тот, кто не страдает жаждой приумножить