Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи. Александр Бендин

акт невольного социального «предательства» – становиться в этом восстании на сторону «эксплуататоров» и «классовых врагов». Иначе и не получалось, так как оценивая положительно «революционно-демократическое» восстание польского дворянства и шляхты, историки неизбежно противопоставляли свою идейную позицию «классовым» интересам белорусского крестьянства, эксплуатируемого панами и подпанками.

      Еще более ревностное, негативное отношение к императорской России заставляет нынешних, культивирующих «свядомасць» историков, бездумно совершать «предательство» национальное. Воспевая «восстание Кастуся Калиновского», они, с идейно заданной неизбежностью, становятся на сторону национальных угнетателей белорусского народа – польского дворянства и шляхты, исторически выступавших в ассимиляторской роли полонизаторов.

      Трагикомизм ситуации в том, что в обоих случаях заданная идеологическая оптика обрекает историков на “предательство” подлинных интересов “класса” или “народа”, от имени и в защиту которых они силятся выступать, но неизменно оказываются на стороне их политических врагов.

      Для того, чтобы доказать обратное, “свядомыя” историки прибегают к помощи магической оптики национализма. Чудеса исторической прозорливости, позволяющие игнорировать недвусмысленные свидетельства многочисленных исторических источников, творятся с помощью активного использования националистической риторики.

      Поэтому в восстании, направленном на освобождение Польши в границах 1772 г., прозреваются «национальные белорусские цели», преследуемые польскими повстанцами. Оказывается, здесь уже было совсем рукой подать до создания Калиновским независимой белорусской государственности. Но в дело вмешался проклятый «царизм», приславший в восставшую «Беларусь» Муравьева-вешателя, и все пошло прахом. Едва не случившуюся “незалежнасць” от России и Польши пришлось спешно отложить до лучших времен.

      Чтобы придать наукообразность этому мифологическому сюжету “субъектной истории страны”, «свядомыя» историки интерпретируют факты разрозненных выступлений отрядов польско-католической шляхты как «национально-освободительное» восстание белорусского народа, направленное против российских угнетателей. Их болезненное воображение, распаляемое воинствующей русофобией, порождает фантастические образы героических белорусов, которые бросили смелый вооруженный вызов своему всесильному национальному врагу – Российской империи. Народным вождем антироссийского восстания назначается польский шляхтич В.К. Калиновский, скромная политическая роль которого в качестве одного из деятелей польского революционного подполья, раздувается до гротескных, буффонадных размеров41.

      И этому аномальному явлению есть вполне рациональное объяснение. Националистам, как историкам, так и оппозиционным политикам, нужен яркий, привлекательный образ «героя», который можно преподнести в качестве общенационального

41

Гронский А.Д. Конструирование образа белорусского национального героя: В.К. Калиновский // Белоруссия и Украина: история и культура. Ежегодник 2005/2006. – М., 2008. – С. 253-265.