Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи. Александр Бендин

воображаемая “субъектная история”, провиденциально, сквозь века, ведущая к обетованной “незалежнасці” – это антирусская и антироссийская «история» людей и государств, существовавших на территории современной Белоруссии. Такова идеологическая направляющая “национальной историографии”, которая принципиально отрицает исторически эволюционирующее русское самосознание “белорусского народа” и, вдобавок, приписывает ему перманентно враждебные отношения с Московским государством и Российской империей.

      В создаваемом ныне коллективном мифе “национальной истории” Белоруссии символическому ряду героических борцов, положивших живот свой за будущую “незалежнасць”, противостоит демоническая фигура виленского генерал-губернатора “Муравьева-вешателя”45. Создание муравьевского мифа и эволюция его прагматики – яркий пример того, как мистификаторские и мифотворческие технологии «работают» в историографии и политической пропаганде на протяжении многих лет, начиная с советских времен и до сегодняшнего дня.

      Вот, например, как использовался устрашающий муравьевский миф для обоснования политики советской белорусизации в конце 20-х гг. прошлого века. Тогда М.Н. Муравьеву отводилась роль палача-русификатора, беспощадно уничтожавшего белорусский язык и растоптавшего белорусскую науку и культуру, которые переживали период своего очередного “возрождения”. Следовательно, жесткие меры советских белорусизаторов, изгонявших русский язык и русскую культуру, якобы силой навязаных белорусам “вешателем” Муравьевым, должны были восприниматься населением как ответные действия, не только политически необходимые, но и нравственно оправданные. В негативном свете муравьевского мифа принудительная советская белорусизация представала перед обществом как подлинно “национальная” политика, которая восстанавливает историческую справедливость, грубо попранную великодержавными русификаторами.

      Так, А.И. Хацкевич, председатель Национальной комиссии ЦИК БССР, в сентябре 1927 г. при обсуждении доклада “О белорусизации госаппарата” заявлял, например, следующее: “Самым тяжелым периодом для белорусского языка и белорусской культуры был период Муравьёвщины (Муравьёв – это царский генерал, который был послан для подавления революционных вспышек, как его называли “Муравьёв-вешатель”). Он не только вывел белорусский язык из государственных учреждений, в которых он, кое-где сохранился в провинции, но он вешал за разговор на белорусском языке. Им был закрыт белорусский университет в Вильне. Закрыт Белорусский сельскохозяйственный институт в Горках, все средне-учебные заведения, которые существовали в то время, были им закрыты. Это период является самым тяжелым периодом удушения белорусского языка, белорусской культуры”46.

      Неудивительно, что сотворенный советскими историками и пропагандистами образ Муравьева – реакционера, классового врага, палача

45

Энцыклапедыя гісторыі Беларусі . – Т. 5. – Мінск. 1999. – С. 238239.

46

Цит. по: Борисенок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории: Общество и государство между Польшей и Россией в первой половине XX века. -М., 2013. – С. 221.