Королевская гончая. Оливия Штерн

и тонул в печали. Мальчик очень похож на него. Жестами, повадками. Только вот к двадцати годам так и не поумнел. Видимо, мозги достались от мамочки.

      – Я хочу ее увидеть, – наконец объявил Клайв, – мне кажется, я имею право.

      – Ты не имеешь никакого права. И ты не имеешь права врываться в спальню к незнакомой тебе женщине. Ты ведь даже не удосужился узнать, кто она и откуда, так?

      – А тебе она зачем? – И Клайв поднял левую бровь точно так же, как это делал сам Дарс. Под сердцем больно кольнула тоска.

      – Как только она придет в чувство, я отправлю ее домой. Перед этим поговорю. Ты как-то все время забываешь, к какой семье принадлежишь и что будет, если обо всех твоих похождениях узнает пресса.

      – Па, а если тот мужик не врал? Если она на самом деле рабыня и взял он ее где-то в королевстве Дирсах? Что тогда?

      Дарс пожал плечами. Сохранять спокойствие удавалось все сложнее.

      – Значит, она отправится в Дирсах. Теперь, когда королева мертва, это часть нашей империи.

      – Черт…

      Клайв почесал затылок. Посмотрел жалко.

      – Похоже, я снова сглупил, да?

      И тут же взгляд плеснул яростью – огненной, пылающей.

      – Ну, конечно! Если сравнивать с тобой, великим и продуманным, я всегда буду идиотом! Зачем только…

      Дарс знал, что последует дальше.

      Этим всегда заканчивались их ссоры. Клайв начинал проклинать собственную жизнь, а заодно и тех, кто ему эту жизнь дал.

      – Имей силы прожить так, как человек. Так, как подобает племяннику императора, – сухо сказал Дарс.

      – Да что ты понимаешь! – взорвался отпрыск. – Ты думаешь, мне легко? Легко? Каждый день я просыпаюсь, а эта дрянь расползается все дальше и дальше! В кого я превращаюсь? Это ты виноват, ты! Со своим эгоизмом! Тебе так хотелось ребенка, хотя ты знал, что нельзя, а теперь я должен все это терпеть.

      И внезапно всхлипнул.

      Дарс продолжал сидеть неподвижно, хотя более всего хотелось вскочить, обнять, прижать к себе худощавое тело единственного сына. Про́клятого сына. И плакать вместе с ним.

      Но он не мог.

      Начнешь его жалеть, будет только хуже. Всем хуже.

      – Я разберусь с девушкой, – спокойно сказал Дарс, – а ты сделай так, чтобы о ней забыли твои друзья. На этом все. Есть определенные границы, выходить за которые нельзя, Клайв. Не забывай, кто ты, и не забывай, кто я.

      Глава 2

      Обретая имя, обретая судьбу

      Тело мелко подрагивало от пережитого кошмара.

      Когда он начался, кошмар? Сложно сказать.

      Она помнила Реми, который долго вез ее куда-то на старой шхуне, где, казалось, вот-вот иллюминаторы вывалятся. Несколько раз они проходили сигма-тоннели, и каждый раз на входе Реми, страшно ругаясь, платил пошлину, перечисляя по системной сети имперские кроны. После сигма-тоннелей Реми хватался за голову, глотал пригоршнями пилюли и зверел. Тогда самым правильным было спрятаться в уголке, сжаться с комок, и чтобы не нашел. Но он находил. Выволакивал пару раз за волосы, швырял на грязный пол, наваливался