Я играл в футбол с пеленок. Книга о Владимире Казаченке. Сборник

ему чашечку кофе, пирожков горячих.

      Через пару минут все это ставят перед проснувшимся и недоумевающим Мотей. Причем, судя по приятному запаху, это не тот кофе, что пассажирам подают. Тот доволен, но подвох чувствует и посматривает на меня.

      Я ему шепотом говорю:

      – Ты, главное, рот не раскрывай.

      Ну, этого Мотя не мог. Понял он все быстро и принялся заигрывать со стюардессой:

      – Вот, привязался к этим шалопаям-футболистам, решил с ними в Ленинград прилететь. Тем более что у меня там два творческих вечера….

      Стюардесса сообразила, нам тоже принесли хорошего кофе. Хуже стало, когда пилоты попросили у народного артиста автограф. Пришлось мне подделывать, взял грех на душу. Сам «Плятт» был в шоке, когда у трапа его встречала черная «волга» – летчики вызвали для народного артиста. Отступать было некуда.

      В самолетах – а летали-то мы постоянно – Мотя засыпал мгновенно. Я ему даже иногда завидовал. В начале семидесятых летали на Ан-10, а там толком и кабины-то не было, пилоты сидели практически вместе с пассажирами. Вот они вышли покурить (тогда это разрешалось), и слышу, один другому говорит: «Сегодня повезло, шума моторов не слышно. Мужик один в первых рядах храпом все заглушает». Пригляделись – Мотя! Он и стоя мог спать. А мог и не спать, если обстановка требовала. Как-то в Донецке была нелетная погода, рейс всё откладывали, он провел в аэропорту трое суток! И в итоге сумел организовать дело так, что рейс из Симферополя залетел за нами в Донецк. Я его звал в гостиницу отдохнуть, а он отвечал: «Вернемся домой – отосплюсь!»

      Дочь у Матвея умерла в тот день, когда у меня родился сын. Оба мы тогда находились в Донецке. Там у «Зенита» была товарищеская игра в День шахтера. Мне позвонили и сообщили счастливую весть. Матвею, видимо, тоже примерно в это время позвонили, только он никому ничего не сказал. А я подошел к Юрию Андреевичу Морозову, тренировавшему тогда «Зенит», и попросил разрешения отметить событие с ребятами, что постарше и поопытнее, пригласив, естественно, весь штаб. Морозов разрешил. Приходим в гостиницу, все накрыто, садимся, нет только Матвея Соломоновича. Потом он пришел и даже извинился, что не сможет принять участия в застолье. Так и узнали. И, конечно, уже не отмечали. После моего ухода Мотя работал в «Зените» лет шесть. Потом его вежливо попросили на пенсию. Он годик посидел дома, а для него это было страшно, но, к счастью, его позвали в «Смену-Сатурн». И там его опыт очень пригодился. До последних дней он оставался веселым, искрометно остроумным человеком.

      «Динамо»: сила в движении

      В ходе сезона 1975 года «Зенит» чуть ли не полностью обновил состав. Игроков нам привозили буквально пачками, причем из низших дивизионов. Это все стало следствием событий осени 1974-го, уже тогда Герман Семенович Зонин задумал кадровую революцию.

      Доходило до анекдота. Приехал к нам защитник Володя Сухарев и недоумевает: «Сижу в запасе во второй лиге, думаю, что делать. И вдруг – приглашение в высшую! Я отказываться не стал». Правда, надолго он у нас не задержался.

      Я практически весь тот год играл на уколах. И спас меня переход