Огненные палаты. Кейт Мосс

Флоранс всегда был твердый характер. Она всегда поступала правильно.

      – Любой на моем месте поступил бы точно так же.

      – Вот только, кроме тебя, на помощь мне не пришел никто. Люди в наше время думают только о своей шкуре. Впрочем, я их не виню. – Она покачала головой. – Так ты говоришь, месье Санчес приглядывает за моим домом?

      – Приглядывает. И Шарль с ним вместе.

      Мадам Нубель вскинула брови:

      – За Шарлем самим пригляд нужен, какая уж от него помощь.

      – Постарайтесь не волноваться, – сказала Мину, складывая окровавленный муслин, чтобы отнести его домой, где Риксенда отбелила бы его и выстирала.

      – Как поживает твой отец? – спросила мадам Нубель. – Я уже несколько недель его не видела.

      Мину совсем уже было собралась уклониться от ответа на этот вопрос, сменив тему, как делала по обыкновению, но потом передумала. Ей не хотелось быть непочтительной дочерью, но и поговорить с кем-нибудь по-дружески было совершенно необходимо.

      – По правде говоря, хотя я никому об этом не рассказывала, я очень беспокоюсь. Из своего январского путешествия отец вернулся совершенно другим человеком. Я никогда не видела его таким подавленным – во всяком случае, с тех пор, как скончалась моя матушка.

      – Он всегда черпал силы во Флоранс, – кивнула мадам Нубель. – А что он отвечает, когда ты спрашиваешь, что его гнетет?

      – Иногда он отрицает, что с ним что-то неладно. А иногда говорит, что дело всего лишь в зимних холодах. Его определенно мучают какие-то болячки на коже, но до этой зимы темнота и холод никогда так на него не действовали. С тех пор как он вернулся, он ни разу не выходил за порог.

      – Ни разу за четыре недели?! Даже к мессе?

      – Нет, и священника к нему позвать тоже не разрешает.

      – Возможно, Бернар тревожится из-за лавки, в особенности после ваших затруднений? Расходы растут, времена нынче трудные. Мы все едва концы с концами сводим.

      Мину нахмурилась:

      – Это верно, он беспокоится из-за наших финансов и из-за будущего Эмерика тоже. У нас нет денег ни на то, чтобы дать ему приличное образование, ни на то, чтобы купить ему армейский патент. – Она помолчала. – Отец даже стал заговаривать о том, чтобы отослать его к нашей тетке и ее мужу в Тулузу.

      – Ну и ну! – Брови мадам Нубель взлетели вверх. – Я и не знала, что разлад в вашей семье позади.

      – Я не вполне в этом уверена, – осторожно сказала Мину, – и тем не менее мой отец твердо решил, что Эмерику лучше уехать. – Она принялась теребить торчащую из юбки нитку. – Но думаю, дело не только в этом.

      Свеча в медном подсвечнике на столе уже почти оплыла, и слабый огонек затрепетал, так что по измученному лицу мадам Нубель промелькнула дрожащая тень.

      – В жизни мужчины бывают такие вещи, о которых он ни за что не станет говорить со своими детьми, даже с такими близкими его сердцу, как ты.

      – Мне уже девятнадцать! Я не ребенок.

      – Ах, Мину, – улыбнулась мадам Нубель, – сколько бы лет тебе ни было,