Община Святого Георгия. Второй сезон. Татьяна Соломатина

нет. Решение уравнения достигается поиском тех значений аргументов, при котором возможно равенство.

      Концевич (так же спокоен и равнодушен, дожевал бутерброд, стряхнул крошки), сминает пакет.

      Концевич:

      Владимир Сергеевич, вы знаете как с арамейского переводится слово «грех»?

      Кравченко:

      Буквально: не попасть из лука в цель.

      Концевич кидает смятый пакет в мусорную корзину – чётко попал. Встаёт, идёт на выход.

9-33. Нат. Клиника/задний двор. День.(Госпитальный Извозчик, Белозерский, Ася.)

      Белозерский выходит из клиники, весел. Госпитальный Извозчик сидит на ступеньках, хмурый.

      Белозерский:

      До завтра, Иван Ильич! Гляди веселей!

      Идёт на выход. Из клиники выбегает Ася, догоняет Белозерского.

      Ася:

      Александр Николаевич!

      Он радостно оборачивается к ней.

      Белозерский:

      Да, Ася?

      Смотрит с искренней дружеской заинтересованностью.

      Ася:

      Александр Николаевич… Мне кажется, что Владимир Сергеевич… Что он…

      Ася смущается. Но даже этот последний женский аргумент: вызвать ревность, – совершенно бесполезен. Ася окончательно понимает, что Белозерский к ней не испытывает ничего такого, на что она втайне продолжала надеяться. Белозерский продолжает за неё, видя её смущение и неверно считывая его как просьбу к другу о мнении, о совете:

      Белозерский:

      Влюблён в вас? Господи, Анна Львовна! Это все видят! Он прекрасный человек!

      Ася тихо, опустив глаза…

      Ася:

      А вы… Вы влюблены в Веру Игнатьевну?

      Белозерский берёт её за руки.

      Белозерский:

      Я люблю её. Это сильнее. Больше. И… хуже!.. Вы, дружочек, господина Кравченко не отвергайте. Это только кажется, что он неромантичный, сдержанный. Он, всё-таки, морской офицер. И знает цену бурям.

      Белозерский целует Асю в щёку – дружеский жест.

      Белозерский:

      До завтра, Асенька!

      Идёт на выход, не оглядываясь. Ася стоит столбом некоторое время. Справляется с подкатившей слезой. Разворачивается, идёт ко входу в клинику. Садится рядом с Госпитальным Извозчиком. Не выдерживает – плачет. Тихо, без всхлипов. Просто слёзы текут. Извозчик с заботливыми отеческими интонациями бурчит:

      Госпитальный Извозчик:

      Ладно ты, молодая! Тебе можно. И нужно! А я, старый дурак, по Матрёне сохну. Она мне надо, мать её итить?!

      Ася сквозь слёзы улыбается, прислоняется к плечу Извозчика. Он гладит её по голове, как погладил бы лошадь – это его самая душевная ласка.

      Госпитальный Извозчик:

      Ну будет, будет солёную воду из глаз лить! У нас теперь уборные с електричеством! Не промахнёшься!

      Ася смеётся.

9-34. Инт. Квартира Веры/коридор/лестничная клетка. Ночь.(Вера, Покровский, Белозерский.)

      Звонок в двери. Вера в довольно фривольном наряде – она ждёт Белозерского, – и в таком же легкомысленном настроении (Белозерский ей нужен не для совести, а для