Родина. Фернандо Арамбуру

они просят двадцать пять миллионов. Это уж слишком, это уж черт знает что такое.

      Хошиан:

      – Такие штучки между своими, между басками, вытворять не годится.

      – Вот скажи мне честно, неужели я похож на эксплуататора? Всю свою жизнь я и сам работал как проклятый, и людям давал работу. Сейчас, например, у меня числится четырнадцать человек. И что мне делать? Хорошо, я переведу свое дело в Логроньо, а их всех выгоню на улицу – без зарплаты, без страховки, пусть стоят с протянутой рукой?

      – Может, они ошиблись и отправили тебе письмо, которое писали кому-то другому.

      – Я человек не бедный, нет, не бедный. А расходы у меня какие? Налоги туда, пошлины сюда, не буду перечислять, а то у тебя голова кругом пойдет, но сам можешь вообразить: ремонт, бензин, невыплаченные кредиты и хрен знает что еще, так что не думай, что я купаюсь в золоте. Искупаешься тут, как же. Не знаю, что они себе думают. У меня вон машина та же самая, что и десять лет назад. Некоторые грузовики совсем уже никуда не годятся, а где взять денег на новые? Недавно попросил кредит, чтобы купить парочку. И вот ведь что мне обидней всего: кто-то из тех, кому я даю работу, пошел, видать, к террористам и доложил, что у этого, мол, денег куры не клюют. – Чато в отчаянии помотал головой, под глазами у него после бессонных ночей залегли темные круги. – И дело не во мне самом. Меня эта банда убийц не напугает. Пусть пристрелят – и готово дело. Мертвый, зато в мире и покое. Но они ведь упоминают в своем письме Нерею, место, где она учится, и прочие детали.

      – Во черт!

      – И это меня прямо сразило. А ты что бы сделал на моем месте?

      Хошиан почесал в затылке, прежде чем ответить:

      – Не знаю.

      Они сидели в тени под смоковницей и курили, погода стояла хорошая, на камне замерла ящерица – грелась на солнце. Посреди участка стоял грузовик, увязший колесами в мягкой земле. С другого берега до них доносился непрерывный стук какой-то машины из мастерской братьев Аррисабалага.

      – А как ты думаешь, те тоже платят?

      – Кто?

      – Аррисабалага.

      Хошиан пожал плечами. Чато продолжил:

      – Существует только три варианта. Либо ты платишь, либо перебираешься жить в другое место, либо пеняй на себя. Чего я никак не могу взять в толк, так это почему они привязались ко мне, если я уже заплатил, что просили, и заплатил без проволочек, сразу же.

      – Я в таких вещах не разбираюсь, но, по мне, так тут произошла какая-то ошибка.

      – Сказал же тебе, что они упомянули про Нерею.

      – Ну, видно, послали тебе письмо, которое собирались послать на следующий год.

      Стук-стук. Чато швырнул окурок на землю и придавил ногой:

      – Мог бы я попросить тебя об одолжении?

      – Все что угодно.

      – Я вот о чем подумал. Хорошо бы мне потолковать с ними, с кем-нибудь из их самых главных или с тем, кто отвечает за финансы, чтобы объяснить им мое положение. Тот священник, с которым