Бетагемот. Питер Уоттс

качает головой:

      – Дейл, ты не забыл, как работает эта дрянь?

      – Конечно. Разбирает энзимы на части, добывая из них серу или что-то в этом роде. Мы к ней иммунны.

      – Мы иммунны, – терпеливо объясняет Гарсиа, – потому что нам встроили особые гены, придающие энзимам прочность, с которой Бетагемот не справляется. А получили мы эти гены от глубоководных рыб, Дейл.

      Кризи еще обдумывает услышанное, а кто-то срывающимся голосом уже шепчет:

      – Черт, черт, черт!

      Одинокий опоздавший поднимается по лестнице – и почему-то оступается на первой перекладине.

      – Боюсь, что мистер Гарсиа прав, – говорит Седжер. – Если рыбы, обитающие здесь, оказались уязвимыми для вируса, то мы, возможно, тоже уязвимы.

      Кларк качает головой.

      – Но… ты хочешь сказать, что это все-таки не Бетагемот? Что-то другое?

      У лестницы поднимается суета, собравшиеся рифтеры пятятся, словно к ней подключили ток. Над люком показывается шатающаяся Джулия Фридман, лицо у нее цвета базальта. Она выбирается на палубу, держась за перила вокруг люка и не решаясь их выпустить. Оглядывается, часто мигая поверх мертвых линз. Кожа у нее блестит.

      – Это все еще Бетагемот – в общих чертах, – бубнит в отдалении Седжер. Из «Атлантиды». Из закупоренной, запаянной, герметически запечатанной карантином, безопасной как хрен знает что «Атлантиды». – Вот почему мы не сумели точно определить природу болезни мистера Эриксона: он дал положительную реакцию на Бетагемот, но, мы, конечно, не обратили на это внимания, поскольку не ожидали никаких проблем. Но это, по-видимому, новая мутация. Подобная вариабельность довольно распространена среди организмов, попадающих в новую среду. Это по сути…

      «Злой брат-двойник Бетагемота», – вспоминает Кларк.

      – …Бетагемот второй модели, – заканчивает Седжер.

      Джулия Фридман падает на колени, ее рвет.

      Вавилон на всех частотах. Смешение прерывающихся голосов:

      – Конечно, не верю. А ты что, веришь?

      – Чушь собачья. Если…

      – Они честно признались. Могли промолчать.

      – Да, в тот самый момент, когда у Джулии проявились симптомы, их обуяла честность. Какое совпадение!

      – Откуда им было знать, что она…

      – Им известен инкубационный период. Наверняка. Как еще объяснить такой точный расчет?

      – Да, но что нам-то делать?

      Узел опустел. Рифтеры, словно выброшенный из трюма балласт, рассыпались по дну, теперь довольно многолюдному даже по сухопутным стандартам. Пузырь нависает над ними чугунной планетой. Три фонаря, установленные у входного шлюза, бросают на дно яркие пересекающиеся круги. Черные тела плавают на периферии света – призраки беспокойного движения за немигающими глазами, похожими на ряды акульих зубов. Кларк приходит мысль о голодных зверях, сторонящихся лагерного костра. Вообще-то, ей следовало бы чувствовать себя одной из стаи.

      Грейс Нолан больше не видно. Несколько минут назад она скрылась в темноте, поддерживая одной рукой Джулию, провожая