Бетагемот. Питер Уоттс

ее Кларк.

      Но Седжер вдруг как ошпаренная срывается со стула, повинуясь прозвучавшему в наушниках сигналу. Прикасается к запястнику, подключая его к сети.

      – Выхожу. Задержи их. – И оборачивается к Лабину с Кларк. – Если действительно хотите помочь, давайте со мной.

      – В чем дело? – спрашивает Лабин.

      Седжер уже на середине пещеры.

      – Опять идиоты, не способные ничему научиться. Вот-вот убьют вашего друга.

      Кавалерия

      По всей «Атлантиде» встречаются линии – четырехсантиметровые бороздки, словно кто-то равномерно прошелся по всему корпусу цепной пилой. С обеих сторон они обозначены предупредительной разметкой с диагональными полосками, и если посмотреть вверх, чуть отступив от них, то видно, зачем: в каждом проеме расположены опускные переборки, готовые упасть ножом гильотины в случае пробоины. Эти границы очень удобно использовать в качестве линий на песке, разделяющих противников. Таких, например, как полдюжины корпов, замерших перед пограничной чертой – у них хватает ума или трусости не лезть вперед. И как Ханнук Йегер, беспокойно приплясывающий по ту сторону полосатой ленты, не подпуская их к лазарету ближе чем, на пятнадцать метров.

      Лабин расталкивает перетрусивших корпов плечом. Кларк, хромая, движется за ним по пятам. Йегер приветственно скалит зубы.

      – Все веселье за четвертой дверью слева.

      Его закрытые накладками глаза щурятся при виде корпов, сопровождающих пару.

      Кларк с Лени проходят мимо. Двинувшуюся следом Седжер Йегер хватает за горло.

      – Только по приглашениям!

      – Ты же не… – Йегер усиливает хватку, и голос Седжер превращается в шепот. – Ты хочешь… Джину смерти?

      – Это что, угроза? – рычит Йегер.

      – Я его врач!

      – Пусти ее, – велит Кларк. – Она может понадобиться.

      Йегер и пальцем не шевелит.

      «Вот черт, черт, – думает Кларк, – он что, на взводе?»

      У Йегера мутация, переизбыток моноаминовой оксидазы в крови. От этого нарушается баланс элементов в мозгу – тех, что удерживают человека в равновесии. Начальство встроило ему компенсирующий механизм – в те времена, когда такие вещи еще допускались, – но рифтер как-то научился его обходить. Бывает, он нарочно так себя заводит, что хватает чьего-то косого взгляда, чтобы сорваться. В таких случаях уже не важно, друг ты или враг. В таких случаях даже Лабин принимает его всерьез.

      Вот как сейчас.

      – Пропусти ее, Хан. – Его голос звучит спокойно и ровно, тело расслаблено.

      С другого конца коридора доносится стон – и что-то с шумом ломается.

      Йегер, фыркнув, отталкивает Седжер. Та с кашлем приваливается к стене.

      – Ты тоже с нами, – обращается Лабин к Роуэн, которая скромно держится за полосатой лентой. И к Йегеру: – Если ты, конечно, не против.

      – Дерьмо, – сплевывает Йегер. – Да плевать мне.

      Он сжимает и разжимает кулаки – судорожно, словно под током.

      Лабин кивает.

      – Иди, – небрежно бросает он Кларк. – Я помогу Хану держать оборону.

      Это,