Маленькая семейная комедия. Марина Стекольникова

Дурова вперемешку с театром сатиры.

      – Кто же тебя развлекал?

      – Пациенты, кто же ещё! Слушай, помнишь в фильме «Я шагаю по Москве»… Там герои приходят к писателю… Помнишь? – Максим кивнул. – Там их Басов встречает, полотёр, и начинает рассуждать. – Максим снова кивнул. – Он там фразу одну говорит. Просто про мою работу. Он говорит: «Во сюжет! А?», – Татьяна так точно воспроизвела интонации Басова, даже голос понизила, что Максим засмеялся. На горизонте снова показалась радуга.

      – И каков сюжет?

      – Сюжет не один, а сразу несколько. Денёк удался.

      Татьяна поведала мужу о своих служебных перипетиях, перемежая повествование то саркастическими, то сочувственными комментариями. Максим слушал, смеялся, кивал – одним словом, всеми способами демонстрировал заинтересованность. Ему и в самом деле было интересно всё, что происходит с женой, только сегодня у него тоже было чем поделиться. Правда, его рассказ предстал в несколько купированном виде. Максим, в красках расписав сцену мытья окон под дождём, благоразумно умолчал о своих дальнейших действиях и знакомстве с Капитолиной Юрьевной. Объяснить хотя бы мало-мальски разумно, зачем он потащился в чужой дом, Максим не мог и на понимание жены тоже не рассчитывал. Кроме того, говоря о прогулке, он, по понятным причинам, опустил эпизод с посещением Макдональдса, а когда дошёл до звонка соседки, умолчал о своих впечатлениях и ассоциациях, сосредоточившись на героических действиях по спасению соседей от потопа. Максим не обратил внимания, как дважды вдруг прищурились глаза его супруги: в первый раз при упоминании о Витебском вокзале, во второй – о китайском чае. С точки зрения Татьяны, он мог бы не столь бурно выражать восхищение напитком, который, насколько она помнила, не входил в число его любимых.

      * * *

      Ужин подходил к концу. Чувствуя сытость, наслушавшись историй и наговорившись, Максим пришёл в благодушное настроение, поблагодарил жену, даже поцеловал её в макушку, но зачем-то, совершенно безотчётно, добавил, что мясо он всё-таки любит больше, чем рыбу и овощи, и хотел бы есть его почаще. Не в добрый час он это сказал. Расслабился. Реакция последовала незамедлительно. Татьяна вспомнила о внеурочном звонке подруги, отчего в ней тут же всколыхнулось ранее подавленное возмущение. Она снова сощурилась и, глядя куда-то в область переносицы Максима, прошипела:

      – Почаще, говоришь? Подозреваю, что ты его и так часто ешь!

      – Тусик, ты о чём? – Максиму не хотелось расставаться с обретённым умиротворением, хотя, задавая вопрос, он уже догадывался, каков будет ответ. Татьяна иной раз отличалась нечеловеческой прозорливостью.

      – О чём? А всё ли ты мне рассказал о своих похождениях? Молчишь? Признавайся, ел гамбургеры?

      Вопрос про гамбургеры был задан полушутливо, однако, Максим не уловил интонационной тонкости. Он, чувствуя приближающееся раздражение, как провинившийся школьник, занял оборонительную позицию.

      – Тусь, ну не начинай! Пожалуйста! –