Жизни и реальности Сальваторе. Татьяна Шевченко

отвечала Принцесса. – Притаился он в лесу, дыхание его могучее слышу.

      Услыхал это добрый конь и заржал. Стыдно за него Рыцарю стало, осадил он его, чтобы деву пугливую не обидел. Но произошло ровно наоборот: услышала Принцесса конское ржание и обрадовалась.

      – Ой, это у вас что, лошадка?

      Заржал добрый конь во второй раз, и Принцесса вылезла на белый свет.

      Хотела она коня приласкать, да Рыцарь тут ей и сказал:

      – Ночь на дворе, прекрасная дева. Другу моему доброму надо спать, да и тебе, юная Принцесса, тоже. Завтра большой день настанет, далеко идти нам.

      – Не ведите меня к отцу, – сказала Принцесса. – Вы не знаете, какой он, добрые путники. Придёте в его замок себе на погибель, и меня погубите. Съест он вас, а меня запрёт снова, чтобы молодых людей своим голосом манила, а он бы ими обедал. Замок не воры-ироды разрушили, а юноша, что зубов его избежал.

      Переглянулись Рыцарь с Валькирией. Засомневались они, но не всё же не поверили Принцессе. Сказали ей:

      – Хочешь ты или нет, но поедешь с нами.

      – Что ж, люди добрые. Во время пути покажу вам, сколько зла сделал отец. Должна я вас спасти, – сказала Принцесса и повела их к реке – воды испить да умыться. После прямо там, на реке, Принцесса легла спать, а Рыцарь с Валькирией договорились: один спит, а другой – бдит, и наоборот потом поменяться. Уступил ей Рыцарь сон первый, а сам прислушивался да приглядывался. Тихо стало; во тьме лишь деревья шептались да река, отражая небо, едва заметно светилась. Залюбовался Рыцарь, да и не сразу заметил, как зажглись в чаще огоньки – глаза недобрые.

      Воскликнул добрый молодец:

      – Встаём, девицы! Враг близко!

      2. Красный

      Мастер выпал из арки. За его спиной части паззла, бывшего когда-то содержанием (сознания? души?) ссыпались во тьму. Мужчина встал на четвереньки; опираясь на арку, поднялся на ноги и прыгнул к пациенту. Снова – теперь в реальности – прижал пальцы к его шее, невольно вглядываясь в лицо.

      Только что они все были для него одинаковыми. Одинаково бредовое – противоречивое, причудливое – содержание душ; одинаковые проблемы; одинаковое спасение. Лица сливались в одно.

      Это лицо выделялось. Выделялось не широким носом, не щеками, не начавшими седеть волосами в бороде и усах.

      Его не удалось спасти.

      За его спиной что-то говорили и кричали. Мастер обернулся и посмотрел.

      Матео, Игла и Закройщик заткнулись.

      Мастер, отделяя слова паузами, произнёс:

      – Что. Это. Нахуй. Было?

      – Посторонний, – услужливо подсказал Матео.

      – Я, …не сомневаюсь. Откуда он взялся?

      Закройщик опустил глаза. Он был ещё совсем юным лаборантом, и, в общем-то, если остальные очень смутно представляли себе механизм работы портала, то он в лучших традициях современной молодёжи не представлял себе вообще ничего. Этот экземпляр, по крайней мере, обычно понимал, на какие кнопочки следует нажимать. Но сейчас Закройщик явно растерял последние крохи разума:

      – А… Мастер… разве это странно, что