Жизни и реальности Сальваторе. Татьяна Шевченко

дед, кого посылать к Эн. Кого другого она отправила бы подальше: «заниматься своим делом», как она это говорит. Со мной же прошла по вившемуся спиралью коридору до питомника и, остановившись в дверях, покачала головой:

      – Не будь идиотом хоть ты. Кто сильный и ответственный старший брат?

      – Я.

      – Ну так будь сильным до конца и иди в медпункт!

      Я покивал, – она успокоилась и наконец исчезла в кабинете – но, конечно, не пошёл. Начиналось моё дежурство, а задержка была чревата. У нас с Иккетно и так в последние пару лет натянутейшие отношения, и уж такой повод для скандала, как превышение времени работы пилота, они точно не упустят. А это, в свою очередь, скажется на нашем полёте и нашей миссии.

      Нет, я не спорю, за восемьдесят три года в открытом космосе всякое такое бывало. Я сам все эти отчёты видел. Трагичнейшее видео записали в июне тридцатого… до самой смерти эту картину сохраню в памяти: там моя пра-прабабка, вся в кровище и с синяком на пол-лица, докладывала, что сын капитана сошёл с ума и перерезал пол-экипажа, но его самого ликвидировали. Вроде бы это просто слова, и отчёт канцелярный, сухой, а страшнее ужастиков. Особенно тогда, когда начинаешь понимать: как мало условий нужно для гибели человека в несущейся сквозь звёзды рукотворной коробке. Или ещё была трагедия пятьдесят пятого: дети стали рождаться уродами. Даже фотографии к отчёту прикладывали, их я тоже видел. Но разгадка оказалась проста и даже примитивна: чем ближе к центру галактики, тем выше радиационный фон. Увы, к сожалению экипажа, учёные на Земле не предугадали, насколько сильным окажется излучение.

      В итоге нас осталось две семьи: Иккетно и Ителлутак.

      Давненько на нашем корабле патовых ситуаций не было. Вот от безделья и грызутся, едят поездом – или как это правильно говорится? Космические феномены не в счёт подобных происшествий – в конце концов, для корректировки проложенного компьютером курса и нужны на корабле целых четыре пилота.

      Ныне я вызвал лифт и спустился в рубку. Едва я перешагнул порог, как Старр воскликнул:

      – Наконец-то!

      Он поднялся на ноги, оглянулся на меня, стараясь улыбаться приветливо. Но в эту секунду до меня добралась вонь. В ушах зашумело, фингал заболел, мышцы глаза задёргались. Сощурившись, словно смотрел сквозь дым, я одним прыжком добрался до панели управления кондиционером, нашарил его на стене и включил его на полную мощность.

      Стало чуть легче.

      – Хочешь сказать, он пахнет? – ошеломлённо спросил Старр. – То есть, ужасно пахнет?

      Я искоса глянул на него. Обычный серый комбинезон был украшен какими-то совершенно детскими вышивками, изображавшими звездолёты и планеты, отчего рабочая одежда стала похожей на пижаму. Волосы, лоснившиеся от обилия геля, он тщательно убрал назад. Предположительно – на свидание намылился.

      – Иди и убери этот запах, если не хочешь, чтобы твоя барышня сбежала на другой конец корабля. Конечно, если это не Джоанна. Джоанне хоть что, у неё насморк пожизненно…

      – Это не Джоанна!

      – Ладно уж, храни свои секреты, – я выжал из себя