Избранные. Химерная проза. Алексей Жарков

Впереди нас ждет вечная жизнь в Царствии Божьем!

      Некоторое время перед колоннами копии античного храма царил святой хаос. Винсент истошно благодарил Создателя, перегружая звуковое оборудование. Люди вскакивали с мест, вздевая к верху руки в неистовой молитве, сопровождаемой глоссолалиями и неудержимыми плясками «Святого духа». Затем пастор властно поднял над головой растопыренную пятерню, и аудитория затихла. Оператор незамедлительно показал крупным планом несколько особо одухотворенных лиц, залитых слезами счастья.

      – Посмотрите на него. – сказал притихшим вдруг голосом преподобный и протянул руку к появившемуся на краю сцене заключенному латиноамериканцу, скованному кандалами по рукам и ногам. Оранжевая роба его была ярко подсвечена софитами, и он разительно выделялся на фоне плотной стены тьмы, медленно поглощавшей Парфенон.

      Трибуны затихли. Тысячи глаз устремили свои взоры на напуганного человека, со страхом озиравшегося по сторонам.

      – Как зовут тебя? – строго спросил пастор, подходя к заключенному.

      – К-карлос, – заикаясь, ответил тот.

      – Ты убивал и насиловал женщин, Карлос, – утвердительно произнес преподобный Винсент и усмехнулся, – или в обратном порядке?

      – В обратном, – промямлил Карлос, но его голос потонул в сдержанном смехе трибун.

      – Что ты видишь, Карлос? – спросил пастор, простерев ладонь к исчезающим во тьме колоннам храма.

      – Тьму, – робко произнес тот, мельком глянув на неумолимо приближающуюся черную пелену, протянувшуюся от земли до самых небес.

      – А что ты видишь здесь? – снова спросил пастор, и в руке его сверкнул хромированный «кольт».

      Заключенный вжал голову в плечи и застонал.

      – Вот уже двадцать лет я вывожу на эту сцену заключенных. Убийц, маньяков, насильников, педофилов. Всё дальше и дальше мы от того места, где впервые явилась на Землю тьма, порождение извращенного разума. Наука, секуляризм, атеизм, агностицизм – вот она, там, поглотила гордый Вавилон с его изысканными зданиями и храмами порока! – на последних словах пастор возвысил голос, приходя в неистовство.